Шарль Бодлер. «Лесбос»
(Стихотворение из сборника «Цветы Зла»)
О мать латинских игр и греческих томлений,
Лесбос, где смена ласк то сонных, то живых,
То жгуче-пламенных, то свежих, украшенье
Пленительных ночей и дней твоих златых,
— О мать латинских игр и греческих томлений,
Лесбос, где поцелуй подобен водопадам,
Без страха льющимся в земные глубины,
Бегущим, стонущим и вьющимся каскадом;
Где неги глубоки, безмолвны и сильны;
Лесбос, где поцелуй подобен водопадам.
Лесбос, где юные зовут друг друга Фрины,
Где ни одна вотще не плакала жена,
С Пафосом наравне цветешь ты, ярче крина,
И ревностью к Сафо Венера смущена.
— Лесбос, где юные зовут друг друга Фрины,
Лесбос, страна ночей мучительно-прекрасных,
Влекущих к зеркалам — бесплодные мечты —
Самовлюбленный взор дев томно-сладострастных,
Плоды ласкающих созревшей наготы;
Лесбос, страна ночей мучительно-прекрасных,
Пускай старик Платон сурово хмурит брови;
Тебе все прощено за таинства твои,
Владычица сердец, рай наших славословий,
И за сокровища восторженной любви.
Пускай старик Платон сурово хмурит брови.
Тебе все прощено за вечное страданье,
Сужденное всем тем возвышенным сердцам,
Которые влечет лучистое сиянье
Неведомых красот к нездешним небесам,
— Тебе все прощено за вечное страданье!
Лесбос, кто из богов посмеет быть судьею
Тебе, и осудить твой многотрудный лоб, —
Слез, в море вылитых ручьями с их струею,
На золотых весах не взвесивши потоп?
— Лесбос, кто из богов посмеет быть судьею?
Что нам чужих для нас людей закон и мера?
О девы гордые, архипелага честь,
Не менее другой державна ваша вера,
И запугать любовь ничья не может месть!
Что нам чужих для нас людей закон и мера?
Меня избрал Лесбос средь всех певцов вселенной,
Чтоб ласки дев его цветущих воспевать;
Допущен с детства был я к тайне сокровенной,
Учась безумный смех и стоны узнавать.
Меня избрал Лесбос средь всех певцов вселенной,
И сторожу с тех пор со скал крутых Левката,
Как наблюдательный и зоркий часовой,
Который день и ночь ждет брига иль фрегата,
Чьи паруса дрожат в лазури огневой,
— И сторожу с тех пор со скал крутых Левката,
Чтоб знать, снисходят ли к глухим мученьям волны,
И возвратят ли вновь, молитве вняв моей,
В Лесбос, простивший все, к скале, рыданий полной,
Священный труп Сафо, ушедшей в даль морей,
Чтоб знать, снисходят ли к глухим мученьям волны!
Труп пламенной Сафо, подруги и поэта,
Затмившей бледностью Венеры лик златой.
— Глаз синих нам милей глаз черный, и отсветы
Таинственных кругов, начертанных тоской
Измученной Сафо, подруги и поэта!
— Сафо, прекраснее Венеры, в час рожденья
Зажегшей над землей безбурную зарю,
И лившей юности беспечной упоенье
На старый Океан, влюбленный в дочь свою;
Сафо, прекраснее Венеры в час рожденья!
— Божественной Сафо, погибшей в день измены,
Когда, забыв обряд своих святых утех,
Она насытила красою вожделенной
Фаона, чей уход был казнию за грех
Божественной Сафо, погибшей в день измены.
И с той поры слышна нам жалоба Лесбоса.
Хоть почести воздал его святыне мир,
Он опьяняется тем криком, что утесы
Его нагие шлют ночь каждую в эфир.
И с той поры слышна нам жалоба Лесбоса!
Перевод: А. Ламбле
(1 votes, average: 5,00 out of 5)