Элизабет Барретт-Браунинг
Рыдай, не забывая смеха, Улыбки слез разбудят эхо, К несчастьям радости вплетай, Листы цветов не хуже знай; Чуть сердца прикоснется горе, Настанет утешенье вскоре. Пусть солнце спит на моря дне, Нам блещут звезды в
Доносится ль до вас, о братья, плач детей, Малюток, обреченных на страданья? Вы можете ль смотреть без содраганья На слезы их? И ласки матерей Не усмиряют детского рыданья. Смотри, страна свободная! Кругом Ягнята резвятся
Счет времени веду годами я с тех пор, Как видел я травы зеленой колыханье И на устах моих природы всей дыханье С моим сливалося. Теперь земли простор Мне странным кажется, как дальних сфер сиянье,
Блаженны те из вас, кто скорбь души печальной Слезами изливал! Скорбей легчайших нет, С тех пор как совершен был грех первоначальный. Что слезы? Плачут все: ребенок беспечальный Под песню матери, едва увидев свет; Невеста
Когда ищу в стихах для мысли выраженья — Мне в пульсе чудится души моей биенье: Как будто хочется освободиться ей, Чтоб шире вылиться, светлее и полней, Достигнув истинной гармонии свершенья Пред человечеством и пред
Сегодня я в лугах весь день цветы рвала, Струившие с зарей свое благоуханье, И пело все во мне, как пташка иль пчела, Летящая в поля, встречая дня сиянье. Но чем скорей цветы постигло увяданье
Над чем развозился великий бог Пан Внизу в камышах на реке? Наносит повсюду разор да изъян, Плескаясь и брызжа козлиной ногой, Кувшинкам помял он убор золотой, Стрекоз разогнал по реке. Тростник себе вырвал великий
Случается порой: пастух простой Меж Альпами и небом средь тумана, Увидев тень свою над высотой, Похожую на образ великана, Не возгордясь и чужд самообмана, Еще сильней сжимает посох свой, Меж тем как высь главою
Подобье мы детей, когда они, вздыхая, Капризно лбом прильнут к поверхности стекла, Туманят гладь его, которая светла, Даль неба и полей от взора закрывая… С тех пор, как Промыслом разлучена была С душою скорбною