Я проклял — и бежал, постылый бросил дом, И, прежде чем взошло вечернее светило, Большое озеро навек нас разделило… Когда ж луна его покрыла серебром И ветер завывал все злей и холоднее, Я мчался
Зося, стихов у меня Ты не требуй; Скоро Ты будешь на родине снова — Там Ты услышишь симфонию неба, Сказку любви василька голубого. Вверься поэтам прекраснейшим в мире — Огненным макам и звездам в
Сонет Язык скорбей молчать не приневолишь, Тяжелый гнев овладевает мною: Я опозорен горькою виною, Я сердце растоптать готов за то лишь, Что ты меня любила, что иное — Высокое горенье — не сумело, Освободив
Когда на Польшу глянут очи Лельки, Устав от блеска мишуры нестройной, Пусть они глянут так, как очи польки: И с пламенной любовью — и спокойно. Когда ж страна пройдет перед очами, — Народ в
…На то один ответ. Взнеси в своих руках Лампаду нежную Психеи — и за мною Иди сквозь мглу веков, где замер дымный страх, Твоя грустный брат пойдет неспешною стопою За светлою тобой… Дух —
Разлучились навеки, но помним друг друга… Белый голубь печали летает меж нами; Знаю час, когда бродишь по саду, по лугу, И когда, затворившись, исходишь слезами… Знаю час возвращенья томительной боли, Знаю речи, что тихий
Знаком мне мой удел унылый и печальный, Разгадана давно судьбины горькой нить, И вот — иду, иду своей дорогой дальней Лишь для того, чтоб жить, терзаться и творить… Прошла любовь в чреде лазоревых мгновений,
Сонет Ясные очи нашла ты в забаву Чтоб их горючей слезой затуманить. Выбрала сердце, чтоб мучить и ранить, Полное грусти, влюбленное в славу. Все же оно переносит отраву Слез, ибо предано року и богу;
Теперь пускай поэт на сцену выйдет И, раковину приложив к губам, Богатую жемчужинами песен, Как ангел запоет, один из тех, Что синим Морем водят Амфитриту, Ее провозглашая Королевой Дельфинам в их веселии. — О
Проклятая, ты отравила минуты Земного блаженства жестокой цикутой. И вот в одиночестве я, погребенный, Но слезы все помнят, все ведают стоны. Как часто молил я в минуты безволья Хоть капельку счастья, крупицу покоя. Мне