Теофиль Готье
На горизонте, улетая, Поднялась тучка на простор, Ты скажешь, девушка нагая Встает из голубых озер. Она спешит уже открыто, Ее зовет голубизна, Как будто это Афродита, Из пен воздушных создана; Какие принимает позы Стан
Ребенок с видом герцогини, Голубка сокола страшней, — Меня не любишь ты, но ныне Я буду у твоих дверей. И там стоять я буду, струны Щипля и в дерево стуча, Пока внезапно лоб твой
I. Парижский обелиск Разрозненному обелиску На площади что за тоска! Снег, дождь, туман, нависший низко, Мертвят изрытые бока. Мой старый шпиль, что был победным В печи под солнцем золотым, Он бледен здесь, под небом
В полях сугробы снеговые, Но брось же, колокол, свой крик — Родился Иисус; — Мария Над ним склоняет милый лик. Узорный полог не устроен Дитя от холода хранить, И только свесилась с устоев Дрожащей
Кармен худа — коричневатый Глаза ей сумрак окружил, Зловещи кос ее агаты, И дьявол кожу ей дубил. Урод — звучит о ней беседа, Но все мужчины взяты в плен. Архиепископ из Толедо Пел мессу
Художник странный, Книатовский Мне акварель нарисовал — О, я к фамилии чертовской Насилу рифму подобрал. Средь белых пен, что переливно С лазурной мантией слиты, В букет соединились дивно Три нимфы, горьких бездн цветы. Они
Осенняя песня Над пожелтевшими полями Печально лег ковер листвы; Свежеет ветер вечерами, И лето кончилось, увы! Вот чашечки пораскрывали Цветы — последний дар садов: Уже видны кокарды далий, Шлем золотистый ноготков. От струй дождя
Как свет жесток, моя малютка: Как утверждать всегда он рад — В твоей груди — о злая шутка! — Не сердце, а часы стучат. Но грудь твоя встает высоко И падает, как гладь морей,
I. На улице Есть ария одна в народе, Ее на скрипке пилит всяк, Шарманки все ее выводят, Терзая воющих собак. И табакерке музыкальной Она известна, как своя, Ее щебечет чиж нахальный, И помнит бабушка
Голубка, как печальны Все песенки твои, Лети дорогой дальней, Служи моей любви. Как ты, разлуку злую Должна я выносить, Я плачу и тоскую И не могу забыть. Лети, не опускаясь Ни в роще, ни