Ты с детства полюбила тень, Он рыцарь грезы с колыбели. Вам голубые птицы пели О встрече каждый вешний день. Вам мудрый сон сказал украдкой: — «С ним — лишь на небе!» — «Здесь —
Минута: минущая: минешь! Так мимо же, и страсть и друг! Да будет выброшено ныне ж — Чту завтра б — вырвано из рук! Минута: мерящая! Малость Обмеривающая, слышь: То никогда не начиналось, Что кончилось.
Не хочу ни любви, ни почестей: — Опьянительны. — Не падка! Даже яблочка мне не хочется — Соблазнительного — с лотка… Что-то цепью за мной волочится, Скоро громом начнет греметь. — Как мне хочется,
О поэте не подумал Век — и мне не до него. Бог с ним, с громом. Бог с ним, с шумом Времени не моего! Если веку не до предков — Не до правнуков мне:
Die stille Strasse: юная листва Светло шумит, склоняясь над забором, Дома — во сне… Блестящим детским взором Глядим наверх, где меркнет синева. С тупым лицом немецкие слова Мы вслед за Fraulein повторяем хором, И
Сыплют волны, с колесами споря, Серебристые брызги вокруг. Ни смущения в сердце, ни горя, — Будь счастливым, мой маленький друг! В синеву беспокойного моря Выплывает отважный фрегат. Ни смущения в сердце, ни горя, —
Снова стрелки обежали целый круг: Для кого-то много счастья позади. Подымается с мольбою сколько рук! Сколько писем прижимается к груди! Где-то кормчий наклоняется к рулю, Кто-то бредит о короне и жезле, Чьи-то губы прошептали:
Детство: молчание дома большого, Страшной колдуньи оскаленный клык; Детство: одно непонятное слово, Милое слово «курлык». Вдруг беспричинно в парадной столовой Чопорной гостье покажешь язык И задрожишь и заплачешь под слово, Глупое слово «курлык». Бедная
Ты думаешь: очередной обман! Одна к одной, как солдатье в казармах! Что из того, что ни следа румян На розовых устах высокопарных, — Все та же смерть из розовых семян! Ты думаешь: очередной обман!
А всему предпочла Нежный воздух садовый. В монастырском саду, Где монашки и вдовы, — И монашка, и мать — В добровольной опале, Познаю благодать Тишины и печали. Благодать ремесла, Прелесть твердой основы — Посему