Жив, а не умер Демон во мне! В теле как в трюме, В себе как в тюрьме. Мир — это стены. Выход — топор. («Мир — это сцена», Лепечет актер). И не слукавил, Шут
Дорожкою простонародною, Смиренною, богоугодною, Идем — свободные, немодные, Душой и телом — благородные. Сбылися древние пророчества: Где вы — Величества? Высочества? Мать с дочерью идем — две странницы. Чернь черная навстречу чванится. Быть может
Никому не отмстила и не отмщу — Одному не простила и не прощу С дня как очи раскрыла — по гроб дубов Ничего не спустила — и видит Бог Не спущу до великого спуска
Бледно-лицый Страж над плеском века — Рыцарь, рыцарь, Стерегущий реку. (О найду ль в ней Мир от губ и рук?!) Ка — ра — ульный На посту разлук. Клятвы, кольца… Да, но камнем в
Сердце дремлет, но сердце так чутко, Помнит все: и блаженство, и боль. Те лучи догорели давно ль? Как забыть тебя, грустный малютка, Синеглазый малютка король? Ты, как прежде, бредешь чрез аллею, Неуступчив, надменен и
1 Волшебство немецкой феерии, Темный вальс, немецкий и простой… А луга покинутой России Зацвели куриной слепотой. Милый луг, тебя мы так любили, С золотой тропинкой у Оки… Меж стволов снуют автомобили, — Золотые майские
Между воскресеньем и субботой Я повисла, птица вербная. На одно крыло — серебряная, На другое — золотая. Меж Забавой и Заботой Пополам расколота, — Серебро мое — суббота! Воскресенье — золото! Коли грусть пошла
Этот крошка с душой безутешной Был рожден, чтобы рыцарем пасть За улыбку возлюбленной дамы. Но она находила потешной, Как наивные драмы, Эту детскую страсть. Он мечтал о погибели славной, О могуществе гордых царей Той
Плоти — плоть, духу — дух, Плоти — хлеб, духу — весть, Плоти — червь, духу — вздох, Семь венцов, семь небес. Плачь же, плоть! — Завтра прах! Дух, не плачь! — Славься, дух!
Алексею Александровичу Чаброву Не ревновать и не клясть, В грудь призывая — все стрелы! Дружба! — Последняя страсть Недосожженного тела. В сердце, где белая даль, Гладь — равноденствие — ближний, Смертолюбивую сталь Переворачивать трижды.