Готфрид Бюргер. «Похищение Европы»
Был бог, из древних лет
Довольно знаменитый,
Хотя давно забытый;
Теперь его уж нет:
Он пал — post Christum natum…
Никак не вспомню datum.
Для женских он сердец
Страшнее был заразы,
И разные проказы
Творить был молодец;
Ну, словом — был он гений
Для тайных похождений.
Есть ворох у меня
О боге том сказаний.
В них много указаний
Нашел бы для себя
Иной ловец и ныне,
Лишь знай он по латыне.
И вот кой-что о нем
По этому предмету
Поведаю я свету;
Но если б обо всем
Мне рассказать велели,
То мало и недели…
Пусть мой простой рассказ
Мне пользы не доставит,
Но вас он позабавит.
Так с Богом, в добрый час,
Начну свое сказанье.
Теперь — прошу вниманья!
Раз, поздно пробудясь,
В постели Зевс валялся,
Пыхтел и отдувался,
И крикнул, рассердясь:
«Чу! там сигнал парада!
Дождусь ли шоколада?»
И в миг камер-лакей
Принес всего, что надо:
С ванилью шоколада
И мягких кренделей,
Халат и туфель пару,
И лучшую сигару.
Зевс выпил чашек пять
С отличным аппетитом
И сел в окне открытом
От скуки — наблюдать,
Вооружась лорнетом,
Что там, на свете этом?
И, сидя так в окне,
Он, в утреннем тумане,
Вдруг видит на поляне
Толпу девиц: оне,
Гуляя на лужочке,
Сбирали там цветочки.
Одна из них была
Прелестное созданье:
Она в очарованье
Зевеса привела;
Другие ж ей девицы
Служили как царице.
Как опытный знаток
Смотрел он на красотку:
Движенья, стан, походку
И прелесть рук и ног,
Пылая жаром страстным,
Он все нашел прекрасным.
Он ей шестнадцать лет
Назначил по приметам —
И не ошибся в этом.
Направив свой лорнет,
Он ею любовался
И млел, и волновался.
И сердце все сильней
В груди его стучало,
И в мысль ему запало
Приволокнуться к ней,
А чтоб за это взяться —
Быком маскироваться.
Не знаю право, как
Сумел он ухитриться
В быка преобразиться;
Но, думается так,
В игре такого сорта
Не обошлось без черта.
И, сделавшись быком,
На землю он спустился
И мигом очутился
В собраньи милом том,
И стал пастись лукавец
По близости красавиц.
Как был он кроток, мил
В своем бычачьем сане!
Он роль свою заране
Отлично изучил.
Будь он актер — ну, право,
Ему б кричали «браво!»
Чтоб дев не испугать
Своей осанкой грозной,
Так жило, грациозно,
Он стал к ним подступать,
Что был он в то мгновенье
Не бык, а загляденье!
Красавица, пленясь
Таким его смиреньем,
Сказала с умиленьем,
К подруге обратясь:
«Гляди, гляди, подружка:
Какой он, право, душка!»
А та ей говорит:
«Наружности не верьте:
Где омут тих, там черти,
Пословица гласит.
Ах, милая принцеса,
Остерегайся беса!»
«Все вздор! тут нет бесов!
Вот я его потешу —
Рога ему увешу
Гирляндой из цветов.
Его, чай, тоже тешит,
Коль за ухом кто чешет?»
«Прочь, прочь! вот он идет!»
Но бык остановился,
На травку опустился,
Лежит себе — жует
И смотрит с глупой миной
Предоброю скотиной.
Красавица, резвясь,
Играть с ним начинает
И на него взлезает
И говорит, смеясь:
«Чего ж его бояться?
Ведь можно покататься!»
А бык того и ждал:
Почуяв это бремя,
Он, улучивши время,
Вскочил и поскакал
С шалуньей слишком смелой,
Как-будто угорелый.
«Ах, ах! держи, держи!»
Все в страхе закричали
И с воплем побежали
Вслед бедной госпожи.
Она кричит и плачет,
А он все шибче скачет!
С добычею своей
Он к морю без оглядки
Летит во все лопатки
И в воду бухнул с ней.
Она прижалась робко,
А он плывет, как пробка.
Но вот и островок!
К нему он подплывает
И бережно спускает
Принцессу на лужок,
И тотчас удалился,
Чтоб дух в ней ободрился.
Меж-тем, пока она
На травке отдыхала
И все припоминала,
Тревожных дум полна,
Хитрец, на все готовый,
Придумал фокус новый.
Как ловкий селадон,
Во фрак он нарядился,
Завился, надушился,
И розовый флакон
С духами ей подносит
И освежиться просит.
Чтоб легче ей дышать,
Ослабил он шнуровку,
И примочил головку,
И начал расточать,
Под видом скромной маски,
Любезности и ласки.
«Принцесса! как я рад»,
Сказал он с умиленьем,
«Что вы судьбы веленьем
Мой посетили сад.
Распоряжайтесь мною,
Как преданным слугою.
«Но, замечаю я,
Вам надобно согреться
И вновь переодеться.
Вот хижинка моя:
Она вам незнакома,
Но будьте в ней, как дома.
«Вы все найдете там:
И платья, и сорочки,
И юбки и чулочки,
И я с охотой сам
Исполню все покорно
Долг фрейлины придворной».
Красавица сперва
Немножечко дичилась,
Но все-таки склонилась
На нежные слова.
«Ага! вот будет штука»,
Иной тут скажет: «ну-ка!»
Нет, милые друзья,
Напрасны ожиданья:
Скоромного сказанья
Не ждите от меня:
Не к летам мне амуры,
Да страшно и цензуры!
Скажу лишь об одном,
Что ловкий волокита
Аттаку вел открыто,
И время их вдвоем,
Что всякому понятно,
Текло весьма приятно.
Но вот скандал какой:
Из моря все наяды
Вдруг выплыли и — рады
Оказии такой —
Смотрели и смеялись,
Краснели и шептались:
«Смотрите! экой стыд!
На что ж это похоже?»
Нептун тут смотрит тоже
И с хохотом кричит,
Облокотясь на вилы:
«Брависсимо, мой милый!»
А знаете ль, под час
Я рад за пол прекрасный,
Что этот вор опасный
Давно оставил нас.
Да, впрочем, нынче стало
Таких быков не мало.
Перевод: Ф. Б. Миллера
(1 votes, average: 5,00 out of 5)