Евдокия Ростопчина. «Предопределение»
Ребенок был когда-то,- помню я,
Мечтательный и хиленький ребенок,
Сиротка, сросшийся с самых пеленок
С печальною изнанкой бытия.
Других детей лишь изредка встречая,
Он рос один,- то кроток и угрюм,
То резв и смел: печать тревожных дум
Была на нем, заране предвещая
Тяжелую судьбу… Немудрено! —
Ласк матери ему ведь не дано!
Бывало, под вечер, в тенистый сад
Бежит дитя простором освежиться,
Промеж цветов улечься, притаиться
И жадной грудью пить их аромат.
Так страстно божий мир оно любило,
Так сердце билось в нем! Так взор его
Ловил, искал… не зная сам чего,
Так много в нем уж было жизни, силы
И пылкости!.. О бедное дитя!
Оно вполне уж жило, не шутя!
О бедное дитя!.. Не только жить,-
Оно уже страдать могло, и слезы
Горячие на лилии и розы
Тайком роняло часто, объяснить
Само себе не могши их причины…
Особенно тоска брала его
Под сумерки, когда вокруг него,
Торжественно сливаясь в гул единый,
Колоколов несчетных звон гудел
И день, кончаясь тихо, вечерел.
И чудный гул, и многовещий звон
Ребенка слух и душу поражали,
Как будто к жизни дальней призывали,
К борьбе его: вперед стремился он!
Грядущее с насмешкой и угрозой
Страшилищем вставало перед ним
И зеркалом загадочным своим
Сулило скорбь, страданье, горе, слезы…
И понимал гость жизни молодой,
И трепетал пред мрачною судьбой.
Наитие таинственной тоски
И страха и какого-то волненья
Сходило, как немое откровенье,
К нему на душу… Были глубоки
И тяжки в нем развития порывы.
Дитя, дитя!.. Не думай, не желай,
О тайном, неизвестном не гадай!
Но где?.. Томясь мечтой своей тоскливой,
Оно уже как женщина грустит,
И молится, и плачет, и дрожит!
А время шло, ребенок вырастал,
И девушкой пригоженькой явился,
И в женщину потом уж превратился,
И жизнь, прямую жизнь земли узнал.
Но знанье то досталося недаром
Страдалице! Без сил, утомлена,
Из трудной школы вырвалась она,
Из битвы, где так долго, с мощным жаром
Она боролась… Что же спасено? —
Лишь сожаленье грустное одно!
Предчувствие сказало правду ей,-
Тоска и грусть свое сдержали слово:
Ее стопам был труден путь терновый,
Душе ее труднее меж людей!
Все, чем она безумно дорожила,
На полпути отстало от нее,-
Терзали или предали ее
Почти все те, кого она любила.
Обман и ложь нашла она во всем,-
Опоры и любви ни в ком, ни в чем!
С привязчивой душою рождена,
Привычки цепь она легко носила,-
Судьба ее из края в край водила,
И по мытарствам маялась она.
Где б ни пришлось, хоть на день, поселиться,
Мечта ее сопутствовала ей,-
И все места казались ей милей,
Приютней… Но нигде ей водвориться
Но довелось: какой-то злобный рок
Не жить,- пытаться жить ее обрек!
И вот опять она, в вечерний час,
Одна в саду тенистом и пространном,
Пришла сказать прости местам желанным,
Где сердцем ожила… И вещий глас
Колоколов, к молитве призывая,
Напомнил ей, где будет дан покой
Больным сердцам,- где минет сон земной
И снова жизнь начнется, жизнь другая…
И как дитя опять она грустит,
И молится, и плачет, и дрожит…
Дата написания: 1852 год
(1 votes, average: 5,00 out of 5)