Я вышел. Медленно сходили На землю сумерки зимы. Минувших дней младые были Пришли доверчиво из тьмы… Пришли и встали за плечами, И пели с ветром о весне… И тихими я шел шагами, Провидя вечность
Он вчера нашептал мне много, Нашептал мне страшное, страшное… Он ушел печальной, дорогой, А я забыла вчерашнее — забыла вчерашнее. Вчера это было — давно ли? Отчего он такой молчаливый? Я не нашла моих
Чертя за кругом плавный круг, Над сонным лугом коршун кружит И смотрит на пустынный луг. — В избушке мать над сыном тужит: «На хлеба, на, на грудь, соси, Расти, покорствуй, крест неси». Идут века,
Внемлю голосу свободы, Гулу утренней земли. Там — вдали — морские воды Схоронили корабли. Но душа не сожалеет, Все сомненья далеки: На востоке пламенеют Новой воли маяки! Снова жду, надежды полный: Солнце, светлый лик
Мы выйдем в сад с тобою, скромной, И будем странствовать одни. Ты будешь за травою темной Искать купальские огни. Я буду ждать с глубокой верой Чудес, желаемых тобой: Пусть вспыхнет папоротник серый Под встрепенувшейся
Твой образ чудится невольно Среди знакомых пошлых лиц. Порой легко, порою больно Перед Тобой не падать ниц. В моем забвеньи без печали Я не могу забыть порой, Как неутешно тосковали Мои созвездья над Тобой.
Благословляю все, что было, Я лучшей доли не искал. О, сердце, сколько ты любило! О, разум, сколько ты пылал! Пускай и счастие и муки Свой горький положили след, Но в страстной буре, в долгой
Белоснежней не было зим И перистей тучек. Ты дала мне в руки Серебряный ключик, И владел я сердцем твоим. Тихо всходил над городом дым, Умирали звуки. Белые встали сугробы, И мраки открылись. Выплыл серебряный
Война горит неукротимо, Но ты задумайся на миг, — И голубое станет зримо, И в голубом — Печальный Лик. Лишь загляни смиренным оком В непреходящую лазурь, — Там — в тихом, в голубом, в
Вот девушка, едва развившись, Еще не потупляясь, не краснея, Непостижимо черным взглядом Смотрит мне навстречу. Была бы на то моя воля, Просидел бы я всю жизнь в Сеттиньяно, У выветрившегося камня Септимия Севера. Смотрел