Под вечер лет с немым вниманьем В былое смутно погружен, Я буду жить воспоминаньем, Лелея жизни прошлой сон. И вновь мне будет близко время, Когда, в предчувствии беды, Ума живительное семя Взростило смелые плоды.
Тяжко нам было под вьюгами Зиму холодную спать… Землю промерзлую плугами Не было мочи поднять! Ранними летними росами Выйдем мы в поле гулять… Будем звенящими косами Сочные травы срезать! Настежь ворота тяжелые! Ветер душистый
Символ мой знаком отметить, Счастье мое сохранить… Только б на пути никого не встретить, Не обидеть, не говорить… Не заметить участливого сомнения, Не услышать повторенную речь, Чтоб когда-нибудь от сновидения Свой таинственный факел зажечь!
В часы вечернего тумана Слетает в вихре и огне Крылатый ангел от страниц Корана На душу мертвенную мне. Ум полон томного бессилья, Душа летит, летит… Вокруг шумят бесчисленные крылья, И песня тайная звенит. Дата
Как мучительно думать о счастьи былом, Невозвратном, но ярком когда-то, Что туманная вечность холодным крылом Унесла, унесла без возврата. Это счастье сулил мне изнеженный Лель, Это счастье сулило мне лето. О обманчивый голос! Певучая
Разгадал я, какие цветы Ты растила на белом окне. Испугалась наверное ты, Что меня увидала во сне: Как хожу среди белых цветов И не вижу мерцания дня. Пусть он радостен, пусть он суров —
Поэт в изгнаньи и в сомненьи На перепутьи двух дорог. Ночные гаснут впечатленья, Восход и бледен и далек. Все нет в прошедшем указанья, Чего желать, куда идти? И он в сомненьи и в изгнаньи
Строен твой стан, как церковные свечи. Взор твой — мечами пронзающий взор. Дева, не жду ослепительной встречи — Дай, как монаху, взойти на костер! Счастья не требую. Ласки не надо. Лаской ли грубой тебя
Утомленный, я терял надежды, Подходила темная тоска. Забелели чистые одежды, Задрожала тихая рука. «Ты ли здесь? Долина потонула В безысходном, в непробудном сне… Ты сошла, коснулась и вздохнула, — День свободы завтра мне?» —
Веселые годы, Счастливые дни, Как вешние воды, Умчались они!.. Что было год назад? все то же: Все та же мертвенность души; Но та душа была моложе, — Я плакать мог в ночной тиши. Теперь