Владимир Маяковский. «Ничего не понимают»

Похожие стихотворения:

1. Владимир Маяковский. «Привет делегатке» Идут от станков, от земли и от кадок, под красный платок заправляя прядь. Сотни тысяч баб-делегаток выбраны строить и управлять. Наша дорога легла не гладко, не скоро нам урожай дожинать. На важном твоем пути, делегатка, помни все, что ты должна. Ты должна ходить на собрания, не пропустив ни день, ни час, на заводской и стройке, […]...
2. Владимир Маяковский. «В чем дело?» «Хлеб давайте!» Хлеба мало — кулачок хлеба припрятал. Голову позаломала тыща разных аппаратов. Ездят замы, тратят суммы, вздохи, страхи, ахи, охи. Даже вкус теряем к сну мы от возни и суматохи. Мозг трещит, усталость в теле, люди двигают горами. По Союзу полетели молнии и телеграммы. Конкуренция и ругань, папок «жалоб» пухнут толщи. Уничтожить рад друг […]...
3. Владимир Маяковский. «По мостовой» По мостовой моей души изъезженной шаги помешанных вьют жестких фраз пяты. Где города повешены и в петле облака застыли башен кривые выи — иду один рыдать, что перекрестком распяты городовые. Дата написания: 1913 год...
4. Владимир Маяковский. «А вы могли бы?» Я сразу смазал карту будня, плеснувши краску из стакана; я показал на блюде студня косые скулы океана. На чешуе жестяной рыбы прочел я зовы новых губ. А вы ноктюрн сыграть могли бы на флейте водосточных труб? Дата написания: 1913 год...
5. Владимир Маяковский. «Кое-что про Петербург» Слезают слезы с крыши в трубы, к руке реки чертя полоски; а в неба свисшиеся губы воткнули каменные соски. И небу — стихши — ясно стало: туда, где моря блещет блюдо, сырой погонщик гнал устало Невы двугорбого верблюда. Дата написания: 1913 год...
6. Владимир Маяковский. «Что делать?» Если хочешь, забыв и скуку и лень, узнать сам, что делается на земле и что грохочет по небесам; если хочешь знать, как борются и боролись — про борьбу людей и работу машин, про езду в Китай и на Северный полюс, почему на метр переменили аршин, — чтоб твоя голова не стала дурна, чтоб мозг ерундой […]...
7. Владимир Маяковский. «Вперед, комсомольцы!» Старый быт — лют. Водка и грязь — быт. Веди молодых, МЮД, старый — будет разбит! Вперед, комсомольцы, всесоюзным походом! В окопах вражьих — переполох. Вскипай в быту боевая охота — На водку! На ругань! На грязь! На блох! Мы знали юношескую храбрость и удаль. Мы знали молодой задор и пыл. — Молодежь, а сегодня, […]...
8. Владимир Маяковский. «Вывескам» Читайте железные книги! Под флейту золоченой буквы полезут копченые сиги и золотокудрые брюквы. А если веселостью песьей закружат созвездия «Магги» — бюро похоронных процессий свои проведут саркофаги. Когда же, хмур и плачевен, загасит фонарные знаки, влюбляйтесь под небом харчевен в фаянсовых чайников маки! Дата написания: 1913 год...
9. Владимир Маяковский. «В авто» «Какая очаровательная ночь!» «Эта, (указывает на девушку), что была вчера, та?» Выговорили на тротуаре «поч- перекинулось на шины та». Город вывернулся вдруг. Пьяный на шляпы полез. Вывески разинули испуг. Выплевывали то «О», то «S». А на горе, где плакало темно и город робкий прилез, поверилось: обрюзгло «О» и гадко покорное «S». Дата написания: 1913 год...
10. Владимир Бенедиктов. «Ничего» Братцы! Беда! Вот сближается с нашим фрегатом, Высясь горою над ним, роковая волна, Круто свернулась и страшным, тяжелым накатом, Мутно-зеленая, с ревом подходит она; Кажется, так и накроет, сомнет и проглотит, Мир наш плавучий, как щепку, вверх дном поворотит… Грянула… Хвать через борт!.. Миг удара приспел… В скрепах, в основах своих весь фрегат заскрипел, Вздрогнул, […]...
11. Владимир Маяковский. «Театры» Рассказ о взлезших на подмосток аршинной буквою графишь, и зазывают в вечер с досок зрачки малеванных афиш. Автомобиль подкрасил губы у блеклой женщины Карьера, а с прилетавших рвали шубы два огневые фокстерьера. И лишь светящаяся груша о тень сломала копья драки, на ветке лож с цветами плюша повисли тягостные фраки. Дата написания: 1913 год...
12. Владимир Маяковский. «Мы» Лезем земле под ресницами вылезших пальм выколоть бельма пустынь, на ссохшихся губах каналов — дредноутов улыбки поймать. Стынь, злоба! На костер разожженных созвездий взвесть не позволю мою одичавшую дряхлую мать. Дорога — рог ада — пьяни грузовозов храпы! Дымящиеся ноздри вулканов хмелем расширь! Перья линяющих ангелов бросим любимым на шляпы, будем хвосты на боа обрубать […]...
13. Владимир Маяковский. «Уличное» В шатрах, истертых ликов цвель где, из ран лотков сочилась клюква, а сквозь меня на лунном сельде скакала крашеная буква. Вбиваю гулко шага сваи, бросаю в бубны улиц дробь я. Ходьбой усталые трамваи скрестили блещущие копья. Подняв рукой единый глаз, кривая площадь кралась близко. Смотрело небо в белый газ лицом безглазым василиска. Дата написания: 1913 […]...
14. Владимир Маяковский. «Фабрика бюрократов» Его прислали для проведенья режима. Средних способностей. Средних лет. В мыслях — планы. В сердце — решимость. В кармане — перо и партбилет. Ходит, распоряжается энергичным жестом. Видно — занимается новая эра! Сам совался в каждое место, всех переглядел — от зава до курьера. Внимательный к самым мельчайшим крохам, вздувает сердечный пыл… Но бьются слова, […]...
15. Александр Блок. «Из ничего — фонтаном синим» Из ничего — фонтаном синим Вдруг брызнул свет. Мы головы наверх закинем — Его уж нет, Рассыпался над черной далью Златым пучком, А здесь — опять, — дугой, спиралью, Шаром, волчком, Зеленый, желтый, синий, красный — Вся ночь в лучах… И, всполошив ее напрасно, Зачах. Дата написания: 1913 год...
16. Владимир Маяковский. «Размышления у парадного подъезда» Трудно торф добывать из болот, из луж, трудно кучи мусора выгребать от рождения, но труднейшая из служб — хождение по учреждениям, Вошел в коридор — километры мерь! Упаришься с парой справок. Прямо — дверь, наискось — дверь, налево дверь и направо. Один — указательный в ноздри зарыв, сидит, горделивостью задран. Вопросом не оторвешь от ноздри. […]...
17. Владимир Маяковский. «Смена убеждений» Он шел, держась за прутья перил, сбивался впотьмах косоного. Он шел и орал и материл и в душу, и в звезды, и в бога. Вошел — и в комнате водочный дух от пьяной перенагрузки, назвал мимоходом «жидами» двух самых отъявленных русских. Прогромыхав в ночной тишине, встряхнув семейное ложе, миролюбивой и тихой жене скулу на скулу […]...
18. Владимир Маяковский. «Любовь» Девушка пугливо куталась в болото, ширились зловеще лягушечьи мотивы, в рельсах колебался рыжеватый кто-то, и укорно в буклях проходили локомотивы. В облачные пары сквозь солнечный угар врезалось бешенство ветряной мазурки, и вот я — озноенный июльский тротуар, а женщина поцелуи бросает — окурки! Бросьте города, глупые люди! и Идите голые лить на солнцепеке пьяные вина […]...
19. Владимир Маяковский. «Товарищу машинистке» К пишущему массу исков предъявляет машинистка. — Ну, скажите, как не злиться?.. Мы, в ком кротость щенья, мы для юмора — козлицы отпущенья. Как о барышне, о дуре — пишут, нас карикатуря, Ни кухарка-де, ни прачка — ей ни мыть, ни лап не пачкать. Машинисткам-де лафа ведь — пианисткой да скрипачкой музицируй на алфавите. Жизнь […]...
20. Владимир Маяковский. «Шумики, шумы и шумищи» По эхам города проносят шумы на шепоте подошв и на громах колес, а люди и лошади — это только грумы, следящие линии убегающих кос. Проносят девоньки крохотные шумики. Ящики гула пронесет грузовоз. Рысак прошуршит в сетчатой тунике. Трамвай расплещет перекаты гроз. Все на площадь сквозь туннели пассажей плывут каналами перекрещенных дум, где мордой перекошенный, размалеванный […]...
21. Владимир Маяковский. «Уже!» Уже голодище берет в костяные путы. Уже и на сытых наступают посты. Уже под вывесками «Milch und Butter»1 выхващиваются хвосты. Уже на Kurffirstendamm’е ночью перешептываются выжиги: «Слыхали?! Засада у Рабиновича… Отобрали «шведки» и «рыжики». Уже воскресли бывшие бурши. Показывают буржуйный норов. Уже разговаривают языком пушек Носке и Людендорф. Уже заборы стали ломаться, Рвет бумажки ветра […]...
22. Владимир Маяковский. «Птичка божия» Он вошел, склонясь учтиво. Руку жму. — Товарищ — сядьте! Что вам дать? Автограф? Чтиво? — Нет. Мерси вас. Я — писатель. — Вы? Писатель? Извините. Думал — вы пижон. А вы… Что ж, прочтите, зазвените грозным маршем боевым. Вихрь идей у вас, должно быть. Новостей у вас вагон. Что ж, пожалте в уха в […]...
23. Владимир Маяковский. «От усталости» Земля! Дай исцелую твою лысеющую голову лохмотьями губ моих в пятнах чужих позолот. Дымом волос над пожарами глаз из олова дай обовью я впалые груди болот. Ты! Нас — двое, ораненных, загнанных ланями, вздыбилось ржанье оседланных смертью коней. Дым из-за дома догонит нас длинными дланями, мутью озлобив глаза догнивающих в ливнях огней. Сестра моя! В […]...
24. Владимир Маяковский. «Галопщик по писателям» Тальников в «Красной нови» про меня пишет задорно и храбро, что лиру я на агит променял, перо променял на швабру. Что я по Европам болтался зря, в стихах ни вздохи, ни ахи, а только грублю, случайно узря Шаляпина или монахинь. Растет добродушие с ростом бород. Чего обижать маленького?! Хочу не ругаться, а, наоборот, понять и […]...
25. Владимир Маяковский. «Скрипка и немножко нервно» Скрипка издергалась, упрашивая, и вдруг разревелась так по-детски, что барабан не выдержал: «Хорошо, хорошо, хорошо!» А сам устал, не дослушал скрипкиной речи, шмыгнул на горящий Кузнецкий и ушел. Оркестр чужо смотрел, как выплакивалась скрипка без слов, без такта, и только где-то глупая тарелка вылязгивала: «Что это?» «Как это?» А когда геликон — меднорожий, потный, крикнул: […]...
26. Владимир Маяковский. «Хорошее отношение к лошадям» Били копыта. Пели будто: — Гриб. Грабь. Гроб. Груб. — Ветром опита, льдом обута, улица скользила, Лошадь на круп грохнулась, и сразу за зевакой, зевака, штаны пришедшие Кузнецким клешить, сгрудились, смех зазвенел и зазвякал: — Лошадь упала!- — Упала лошадь!- Смеялся Кузнецкий. Лишь один я голос свой не вмешивал в вой ему. Подошел и вижу […]...
27. Владимир Маяковский. «Адище города» Адище города окна разбили на крохотные, сосущие светами адки. Рыжие дьяволы, вздымались автомобили, над самым ухом взрывая гудки. А там, под вывеской, где сельди из Керчи — сбитый старикашка шарил очки и заплакал, когда в вечереющем смерче трамвай с разбега взметнул зрачки. В дырах небоскребов, где горела руда и железо поездов громоздило лаз — крикнул […]...
28. Владимир Маяковский. «Нате!» Через час отсюда в чистый переулок вытечет по человеку ваш обрюзгший жир, а я вам открыл столько стихов шкатулок, я — бесценных слов мот и транжир. Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста где-то недокушанных, недоеденных щей; вот вы, женщина, на вас белила густо, вы смотрите устрицей из раковин вещей. Все вы на бабочку […]...
29. Владимир Маяковский. «Из улицы в улицу» У- лица. Лица у догов годов рез- че. Че- рез железных коней с окон бегущих домов прыгнули первые кубы. Лебеди шей колокольных, гнитесь в силках проводов! В небе жирафий рисунок готов выпестрить ржавые чубы. Пестр, как форель, сын безузорной пашни. Фокусник рельсы тянет из пасти трамвая, скрыт циферблатами башни. Мы завоеваны! Ванны. Души. Лифт. Лиф […]...
30. Владимир Маяковский. «Который из них?» Товарищами были они по крови, а не по штатам. Под рванью шинели прикончивши дни, бурчали вдвоем животом одним и дрались вдвоем под Кронштадтом. Рассвет подымался розоволик. И в дни постройки и ковки в два разных конца двоих развели губкомовские путевки. В трущобе фабричной первый корпел, где путалась правда и кривда, где стон и тонны лежат […]...
31. Владимир Маяковский. «За женщиной» Раздвинув локтем тумана дрожжи, цедил белила из черной фляжки и, бросив в небо косые вожжи, качался в тучах, седой и тяжкий. В расплаве меди домов полуда, дрожанья улиц едва хранимы, дразнимы красным покровом блуда, рогами в небо вонзались дымы. Вулканы-бедра за льдами платий, колосья грудей для жатвы спелы. От тротуаров с ужимкой татьей ревниво взвились […]...
32. Владимир Маяковский. «Моя речь на показательном процессе по случаю. Возможного скандала с лекциями профессора Шенгели» Я тру ежедневно взморщенный лоб в раздумье о нашей касте, и я не знаю: поэт — поп, поп или мастер, Вокруг меня толпа малышей, — едва вкусившие славы, а волос уже отрастили до шей и голос имеют гнусавый. И, образ подняв, выходят когда на толстожурнальный амвон, я, каюсь, во храме рвусь на скандал, и крикнуть […]...
33. Владимир Маяковский. «Несколько слов о моей жене» Морей неведомых далеким пляжем идет луна — жена моя. Моя любовница рыжеволосая. За экипажем крикливо тянется толпа созвездий пестрополосая. Венчается автомобильным гаражей, целуется газетными киосками, а шлейфа млечный путь моргающим пажем украшен мишурными блестками. А я? Несло же, палимому, бровей коромысло из глаз колодцев студеные ведра. В шелках озерных ты висла, янтарной скрипкой пели бедра? […]...
34. Владимир Маяковский. «Несколько слов о моей маме» У меня есть мама на васильковых обоях. А я гуляю в пестрых павах, вихрастые ромашки, шагом меряя, мучу. Заиграет вечер на гобоях ржавых, подхожу к окошку, веря, что увижу опять севшую на дом тучу. А у мамы больной пробегают народа шорохи от кровати до угла пустого. Мама знает — это мысли сумасшедшей ворохи вылезают из-за […]...
35. Владимир Маяковский. «Я счастлив!» Граждане, у меня огромная радость. Разулыбьте сочувственные лица. Мне обязательно поделиться надо, стихами хотя бы поделиться. Я сегодня дышу как слон, походка моя легка, и ночь пронеслась, как чудесный сон, без единого кашля и плевка. Неизмеримо выросли удовольствий дозы. Дни осени — баней воняют, а мне цветут, извините, — розы, и я их, представьте, обоняю. […]...
36. Владимир Маяковский. «Отречемся» Дом за домом крыши вздымай, в небо трубы вверти! Рабочее тело хольте дома, тройной кубатурой квартир. Квартирка нарядная, открывай парадное! Входим — и увидели: вид — удивителен. Стена — в гвоздях. Утыкали ее. Бушуйте над чердаками, зимы, — а у нас в столовой висит белье гирляндой разных невыразимых. Изящно сплетая визголосие хоровое, надрывают дети силенки, […]...
37. Владимир Маяковский. «Несколько слов обо мне самом» Я люблю смотреть, как умирают дети. Вы прибоя смеха мглистый вал заметили за тоски хоботом? А я — в читальне улиц — так часто перелистывал гроба том. Полночь промокшими пальцами щупала меня и забитый забор, и с каплями ливня на лысине купола скакал сумасшедший собор. Я вижу, Христос из иконы бежал, хитона оветренный край целовала, […]...
38. Владимир Маяковский. «Итог» Только что в окошечный в кусочек прокопченный вглядывались, ждя рассветный час. Жили черные, к земле прижавшись черной, по фабричным по задворкам волочась. Только что корявой сошкой землю рыли, только что проселками плелись возком, только что… куда на крыльях! — еле двигались шажочком да ползком. Только что Керзоновы угрозы пролетали. Только что приказ крылатый дан: — […]...
39. Владимир Маяковский. «Германия» Германия — это тебе! Это не от Рапалло. Не наркомвнешторжьим я расчетам внял. Никогда, никогда язык мой не трепала комплиментщины официальной болтовня. Я не спрашивал, Вильгельму, Николаю прок ли, — разбираться в дрязгах царственных не мне. Я от первых дней войнищу эту проклял, плюнул рифмами в лицо войне. Распустив демократические слюни, шел Керенский в орудийном […]...
40. Федор Сологуб. «Я ничего не знаю, какая радость есть» Я ничего не знаю, какая радость есть. Я тихо умираю, одна среди людей. Моя дорога к раю — по остриям гвоздей. Я ничего не знаю, какая радость есть. Я только ожидаю, придет ли с неба весть, Я только созерцаю небесных лебедей. Я ничего не знаю, какая радость есть. Я тихо умираю, одна среди людей. Дата […]...