Владимир Маяковский. «Американцы удивляются»

Похожие стихотворения:

1. Владимир Маяковский. «Дом Союзов 17 июля» С чем в поэзии не сравнивали Коминтерна? Кажется, со всем! И все неверно. И корабль, и дредноут, и паровоз, и маяк — сравнивать больше не будем. Главным взбудоражена мысль моя, что это — просто люди. Такие вот из подвальных низов — миллионом по улицам льются. И от миллионов пришли на зов — первой победившей революции. […]...
2. Владимир Маяковский. «Уже!» Уже голодище берет в костяные путы. Уже и на сытых наступают посты. Уже под вывесками «Milch und Butter»1 выхващиваются хвосты. Уже на Kurffirstendamm’е ночью перешептываются выжиги: «Слыхали?! Засада у Рабиновича… Отобрали «шведки» и «рыжики». Уже воскресли бывшие бурши. Показывают буржуйный норов. Уже разговаривают языком пушек Носке и Людендорф. Уже заборы стали ломаться, Рвет бумажки ветра […]...
3. Владимир Маяковский. «Рабкор» Лбом пробив безграмотья горы, сразу за перья засели рабкоры. Тот — такой, а этот — этакий, — каждого надо взять под заметки. Спецы, замзавы и завы, как коршуны, злобно глядят на работу рабкорщины. Пишет: «Поставили скверного спеца, с ним ни в какой работе не спеться». Впишет, подумает: — Кажется, здорово?! — Радостью светит улыбка рабкорова. […]...
4. Владимир Маяковский. «На что жалуетесь?» Растет курьерский строительный темп. В бригадах в ударных — тыщи. И лишь, как рак на мели, без тем прозаик уныло свищет. Отмашем в четыре пятерку лет, но этого мало поэту. В затылок в кудластый скребется поэт, а тем под кудрею — и нету. Обрезовой пулей сельскую темь кулак иссверлил, неистов. Но, видите ли, не имеется […]...
5. Владимир Маяковский. «Мое к этому отношение» (Гимн еще почтее) Май ли уже расцвел над городом, плачет ли, как побитый, хмуренький декабрик, — весь год эта пухлая морда маячит в дымах фабрик. Брюшком обвисшим и гаденьким лежит на воздушном откосе, и пухлые губы бантиком сложены в 88. Внизу суетятся рабочие, нищий у тумбы виден, а у этого брюхо и все прочее — […]...
6. Владимир Маяковский. «Англичанка мутит» Сложны и путаны пути политики. Стоя на каждом пути, любою каверзой в любом видике англичанка мутит. В каждой газете стоит картинка: на шее у Бриана туша Детердинга. Зол и рьян мусье Бриан, орет благим, истошным матом: «Раковский, Раковского, Раковскому уйти! Он никакая не персона грата», — это Бриана англичанка мутит. И если спокойные китайцы в […]...
7. Владимир Маяковский. «Помните!» Плохая погодка у нас на Ламанше. У нас океан рукавом как замашет — пойдет взбухать водяная квашня. Людям — плохо. Люди — тошнят. Люди — скисли. И осатанели. Люди изобретают тоннели. Из Франции в Англию корректно, парадно ходите пешком туда и обратно. Идешь под ручку — невеста и ты, а над тобой проплывают киты. Кафе. […]...
8. Владимир Маяковский. «Безработный» Веселый автобус то фыркнет, то визгнет. Пока на Лубянку с вокзала свезен, в солидной «Экономической жизни» читаю: «Строительный сорван сезон». Намокла мосполиграфская вывеска. Погода годится только для рыб. Под вывеской, место сухое выискав, стоят безработные маляры. Засохшими пальмами высятся кисти, им хочется краской обмахивать дом. Но — мало строек, и фартучный хвистик висит обмокшим собачьим […]...
9. Владимир Маяковский. «Баллада о бюрократе и о рабкоре» Балладу новую вытрубить рад. Внимание! Уши вострите! В одном учреждении был бюрократ и был рабкор-самокритик. Рассказывать сказки совсем нехитро! Но это — отнюдь не сказки. Фамилия у рабкора Петров, а у бюрократа — Васькин. Рабкор критикует указанный трест. Растут статейные горы. А Васькин… слушает да ест. Кого ест? — Рабкора. Рабкор исписал карандашный лес. Огрызка […]...
10. Владимир Маяковский. «Потрясающие факты» Небывалей не было у истории в аннале факта: вчера, сквозь иней, звеня в «Интернационале», Смольный ринулся к рабочим в Берлине. И вдруг увидели деятели сыска, все эти завсегдатаи баров и опер, триэтажный призрак со стороны российской. Поднялся. Шагает по Европе. Обедающие не успели окончить обед — в место это грохнулся, и над Аллеей Побед — […]...
11. Владимир Маяковский. «Рабкор» «Ключи счастья» напишет какая-нибудь дура. Это раньше и называлось: л-и-т-е-р-а-т-у-р-а! Нам этого мало — не в коня корм. Пришлось за бумагу браться рабкорам. Работы груда. Дела горы. За что ни возьмись — нужны рабкоры! Надо глядеть за своим Пе-Де — не доглядишь, так быть беде. Того и гляди (коль будешь разиней) в крестины попа привезет […]...
12. Владимир Маяковский. «Поп» Сколько от сатириков доставалось попам, — жестка сатира-палка! Я не пойду по крокодильим стопам, мне попа жалко. Идет он, в грязную гриву спрятав худое плечо и ухо. И уже у вожатых спрашивают октябрята: «Кто эта рассмешная старуха?» Профессореет вузовцев рать. От бога мало прока. И скучно попу ежедневно врать, что гром от Ильи-пророка. Люди летают […]...
13. Владимир Маяковский. «В чем дело?» «Хлеб давайте!» Хлеба мало — кулачок хлеба припрятал. Голову позаломала тыща разных аппаратов. Ездят замы, тратят суммы, вздохи, страхи, ахи, охи. Даже вкус теряем к сну мы от возни и суматохи. Мозг трещит, усталость в теле, люди двигают горами. По Союзу полетели молнии и телеграммы. Конкуренция и ругань, папок «жалоб» пухнут толщи. Уничтожить рад друг […]...
14. Владимир Маяковский. «Тучкины штучки» Плыли по небу тучки. Тучек — четыре штучки: от первой до третьей — люди, четвертая была верблюдик. К ним, любопытством объятая, по дороге пристала пятая, от нее в небосинем лоне разбежались за слоником слоник. И, не знаю, спугнула шестая ли, тучки взяли все — и растаяли. И следом за ними, гонясь и сжирав, солнце погналось […]...
15. Владимир Маяковский. «Любовь» Девушка пугливо куталась в болото, ширились зловеще лягушечьи мотивы, в рельсах колебался рыжеватый кто-то, и укорно в буклях проходили локомотивы. В облачные пары сквозь солнечный угар врезалось бешенство ветряной мазурки, и вот я — озноенный июльский тротуар, а женщина поцелуи бросает — окурки! Бросьте города, глупые люди! и Идите голые лить на солнцепеке пьяные вина […]...
16. Владимир Маяковский. «Служака» Появились молодые превоспитанные люди — Моиров знаки золотые им увенчивают груди. Парт-комар из МКК не подточит парню носа: к сроку вписана строка проф- и парт- и прочих взносов. Честен он, как честен вол. В место в собственное вросся и не видит ничего дальше собственного носа. Коммунизм по книге сдав, перевызубривши «измы», он покончил навсегда с […]...
17. Владимир Маяковский. «Шумики, шумы и шумищи» По эхам города проносят шумы на шепоте подошв и на громах колес, а люди и лошади — это только грумы, следящие линии убегающих кос. Проносят девоньки крохотные шумики. Ящики гула пронесет грузовоз. Рысак прошуршит в сетчатой тунике. Трамвай расплещет перекаты гроз. Все на площадь сквозь туннели пассажей плывут каналами перекрещенных дум, где мордой перекошенный, размалеванный […]...
18. Владимир Маяковский. «»Телевоксы»? Что такое?» Инженером Уэнслеем построен человек- автомат, названный «Телевокс» — В одном из отелей Нью-Йорка состоялся на днях бал, на котором при- служивали исключительно автоматы. (Из газет) С новым бытом! Ну и фокусы: по нью-йоркским нарпитам орудуют — «Телевоксы». Должен сознаться, ошарашен весь я: что это за нация? или что за профессия? Янки увлекся. Ну и мошенники! […]...
19. Владимир Маяковский. «Бумажные ужасы» (Ощущения Владимира Маяковского) Если б в пальцах держал земли бразды я, я бы землю остановил на минуту: — Внемли! Слышишь, перья скрипят механические и простые, как будто зубы скрипят у земли? — Человечья гордость, смирись и улягся! Человеки эти — на кой они лях! Человек постепенно становится кляксой на огромных важных бумажных полях. По каморкам […]...
20. Владимир Маяковский. «Мы отдыхаем» Летом вселенная ездит на отдых — в автомобилях, на пароходах. Люди сравнительно меньшей удачи — те на возах выезжают на дачи. Право свое обретая в борьбе, прут в «6-й», громоздятся на «Б». Чтобы рассесться — и грезить бросьте, висните, как виноградные грозди. Лишь к остановке корпус ваш вгонят в вагон, как нарубленный фарш. Теряя галошу, […]...
21. Владимир Маяковский. «1-е мая» Свети! Вовсю, небес солнцеглазье! Долой — толпу облаков белоручек! Радуйтесь, звезды, на митинг вылазя! Рассейтесь буржуями, тучные тучи! Особенно люди. Рабочий особенно. Вылазь! Сюда из теми подваловой! Что стал? Чего глядишь исподлобленно?! Иди! Подходи! Вливайся! Подваливай! Манометры мозга! Сегодня меряйте, сегодня считайте, сердечные счетчики, — разветривается ль восточный ветер?! Вбирает ли смерч рабочих точки?! Иди, […]...
22. Владимир Маяковский. «Я и Наполеон» Я живу на Большой Пресне, 36, 24. Место спокойненькое. Тихонькое. Ну? Кажется — какое мне дело, что где-то в буре-мире взяли и выдумали войну? Ночь пришла. Хорошая. Вкрадчивая. И чего это барышни некоторые дрожат, пугливо поворачивая глаза громадные, как прожекторы? Уличные толпы к небесной влаге припали горящими устами, а город, вытрепав ручонки-флаги, молится и молится […]...
23. Владимир Маяковский. «Еду» Билет — щелк. Щека — чмок. Свисток — и рванулись туда мы куда, как сельди, в сети чулок плывут кругосветные дамы. Сегодня приедет — уродом-урод, а завтра — узнать посмейте-ка: в одно разубран и город и рот — помады, огней косметика. Веселых тянет в эту вот даль. В Париже грустить? Едва ли! В Париже площадь […]...
24. Владимир Маяковский. «Массам непонятно» Между писателем и читателем стоят посредники, и вкус у посредника самый средненький. Этаких средненьких из посреднической рати тыща и в критиках и в редакторате. Куда бы мысль твоя ни скакала, этот все озирает сонно: — Я человек другого закала. Помню, как сейчас, в стихах у Надсона… Рабочий не любит строчек коротеньких. А еще посредников кроет […]...
25. Владимир Маяковский. «Баку» Баку. Город ветра. Песок плюет в глаза. Баку. Город пожаров. Полыхание Балахан. Баку. Листья — копоть. Ветки — провода. Баку. Ручьи — чернила нефти. Баку. Плосковерхие дома. Горбоносые люди. Баку. Никто не селится для веселья. Баку. Жирное пятно в пиджаке мира.» Баку. Резервуар грязи, но к тебе я тянусь любовью более — чем притягивает дервиша […]...
26. Владимир Маяковский. «Чье рождество?» Праздники на носу. Люди жаждут праздновать. Эти дни понанесут безобразия разного. Нынче лозунг: «Водкой вылей все свои получки». Из кулечков от бутылей засияют лучики. Поплывет из церкви гул — развеселый оченно. Будет сотня с лишним скул в драке разворочена. Будут месть ступени лестниц бородьем лохматым. Поплывут обрывки песен вперемежку… с матом. Целоваться спьяну лезть к […]...
27. Владимир Маяковский. «Когда мы побеждали голодное лихо,. Что делал патриарх Тихон?» «Мы не можем дозволить изъятие из храмов». (Патриарх Тихон) Тихон патриарх, прикрывши пузо рясой, звонил в колокола по сытым городам, ростовщиком над золотыми трясся: «Пускай, мол, мрут, а злата — не отдам!» Чесала языком их патриаршья милость, и под его христолюбивый звон на Волге дох народ, и кровь рекою лилась — из помутившихся на паперть […]...
28. Владимир Маяковский. «Давиду Штеренбергу — Владимир Маяковский» Милый Давид! При вашем имени обязательно вспоминаю Зимний. Еще хлестали пули-ливни — нас с самых низов прибой-революция вбросила в Зимний с кличкой странной — ИЗО. Влетели, сея смех и крик, вы, Пунин, я и Ося Брик. И древних яркостью дразня, в бока дворца впилась «мазня». Дивит покои царевы и княжьи наш далеко не царственный вид. […]...
29. Владимир Маяковский. «Казань» Стара, коса стоит Казань. Шумит бурун: «Шурум… бурум…» По-родному тараторя, снегом лужи намарав, у подворья в коридоре люди смотрят номера. Кашляя в рукава, входит робковат, глаза таращит. Приветствую товарища. Я в языках не очень натаскан — что норвежским, что шведским мажь, Входит татарин: «Я на татарском вам прочитаю «Левый марш». Входит второй. Косой в скуле. […]...
30. Владимир Маяковский. «Хвои» Не надо. Не просите. Не будет елки. Как же в лес отпустите папу? К нему из-за леса ядер осколки протянут, чтоб взять его, хищную лапу. Нельзя. Сегодня горящие блестки не будут лежать под елкой в вате. Там — миллион смертоносных осок ужалят, а раненым ваты не хватит. Нет. Не зажгут. Свечей не будет. В море […]...
31. Владимир Маяковский. Поэма. «Владимир Ильич Ленин» Российской коммунистической партии посвящаю Время — начинаю про Ленина рассказ. Но не потому, что горя нету более, время потому, что резкая тоска стала ясною осознанною болью. Время, снова ленинские лозунги развихрь. Нам ли растекаться слезной лужею,- Ленин и теперь живее всех живых. Наше знанье — сила и оружие. Люди — лодки. Хотя и на суше. […]...
32. Владимир Маяковский. «Бруклинский мост» Издай, Кулидж, радостный клич! На хорошее и мне не жалко слов. От похвал красней, как флага нашего материйка, хоть вы и разъюнайтед стетс оф Америка. Как в церковь идет помешавшийся верующий, как в скит удаляется, строг и прост, — так я в вечерней сереющей мерещи вхожу, смиренный, на Бруклинский мост. Как в город в сломанный […]...
33. Владимир Маяковский. «Красные арапы» Лицо белее, чем призрак в белье, с противным скривленным ртиной, а в заднем кармане всякий билет, союзный или — партийный. Ответственный банк, игра — «Буль». Красное советское Монако. Под лампой, сморщинив кожу на лбу, склонилась толпа маниаков. Носится шарик, счастье шаря, тыркается об номера, и люди едят глазами шарик, чтоб радоваться и обмирать. Последний рубль […]...
34. Владимир Маяковский. «Неразбериха» Лубянская площадь. На площади той, как грешные верблюды в конце мира, орут папиросники: «Давай, налетай! «Мурсал» рассыпной! Пачками «Ира»! Никольские ворота. Часовня у ворот. Пропахла ладаном и елеем она. Тиха, что воды набрала в рот, часовня святого Пантелеймона. Против Никольских — Наркомвнудел. Дела и люди со дна до крыши. Гремели двери, авто дудел. На площадь […]...
35. Владимир Маяковский. «Душа общества» Из года в год легенда тянется — легенда тянется из века в век: что человек, мол, который пьяница, — разувлекательнейший человек. Сквозь призму водки, мол, все — красотки… Любая гадина — распривлекательна. У машины общества поразвинтились гайки — люди лижут довоенного лютей. Скольким заменили водочные спайки все другие способы общения людей?! Если муж жену истаскивает […]...
36. Владимир Маяковский. «Той стороне» Мы не вопль гениальничанья — «все дозволено», мы не призыв к ножовой расправе, мы просто не ждем фельдфебельского «вольно!», чтоб спину искусства размять, расправить. Гарцуют скелеты всемирного Рима на спинах наших. В могилах мало им. Так что ж удивляться, что непримиримо мы мир обложили сплошным «долоем». Характер различен. За целость Венеры вы готовы щадить веков […]...
37. Владимир Маяковский. «Дешевая распродажа» Женщину ль опутываю в трогательный роман, просто на прохожего гляжу ли — каждый опасливо придерживает карман. Смешные! С нищих — что с них сжулить? Сколько лет пройдет, узнают пока — кандидат на сажень городского морга — я бесконечно больше богат, чем любой Пьерпонт Морган. Через столько-то, столько-то лет — словом, не выживу — с голода […]...
38. Владимир Маяковский. «Долой! Западным братьям» Старья лирозвоны умели вывести лик войны завидной красивости. В поход — на подвиг, с оркестром и хором! Девицы глазеют на золото форм, Сквозь губки в улыбке, сквозь звезды очей — проходят гусары полком усачей. В бою погарцуй — и тебе за доблести чины вручены, эполеты и области. А хочешь — умри под ядерным градом, — […]...
39. Владимир Маяковский. «Бродвей» Асфальт — стекло. Иду и звеню. Леса и травинки — сбриты. На север с юга идут авеню, на запад с востока — стриты. А между — (куда их строитель завез!)- дома невозможной длины. Одни дома длиною до звезд, другие — длиной до луны. Янки подошвами шлепать ленив: простой и курьерский лифт. В 7 часов человечий […]...
40. Владимир Маяковский. «Глупая история» В любом учрежденье, куда ни препожалуйте, слышен ладоней скрип: это при помощи рукопожатий люди разносят грипп. Но бацилла ни одна не имеет права лезть на тебя без визы Наркомздрава. И над канцелярией в простеночной темь висит объявление следующей сути: «Ввиду эпидемии руку друг другу зря не суйте». А под плакатом — помглавбуха, робкий, как рябчик, […]...