Пиши, поэт! Слагай для милой девы Симфонии сердечные свои! Переливай в гремучие напевы Несчастный жар страдальческой любви! Чтоб выразить отчаянные муки, Чтоб весь твой огнь в словах твоих изник, — Изобретай неслыханные звуки, Выдумывай
После бури мирозданья, Жизнью свежею блестя, Мир в венке очарованья Был прекрасен, как дитя. Роза белая являла Образ полной чистоты; Дева юная сияла Алым блеском красоты. Небо розу убелило, Дав румянец деве милой, —
Струею жгучей выбегает Из подземелей водный ключ. Не внешний жар его питает, Не жаром солнца он кипуч; — О нет, сокрытое горнило Живую влагу вскипятило; Ядра земного глубинам Огонь завещан самобытной: Оттуда гость горячий
В улику неправд был Израилю дан Предтеча — креститель Христа — Иоанн. «О Ирод, — взывал он, — владыко земной! Преступно владеешь ты братней женой». Глагол Иоанна тревожил царя Досадным укором, но, гневом горя,
С дней юных вашего рожденья День благодатный мне знаком — И вот — я с данью поздравленья Теперь иду к вам стариком, Пишу больной, но дух не тужит, В расстройстве только плоть моя, А
«Мчись, мой конь, мчись, мой конь, молодой, огневой! Жизни вялой мы сбросили цепи. Ты от дев городских друга к деве степной Выноси чрез родимые степи!» Конь кипучий бежит; бег и ровен и скор; Быстрина
Творец! Ниспошли мне беды и лишенья, Пусть будет мне горе и спутник и друг! Но в сердце оставь мне недуг вдохновенья, Глубокий, прекрасный, священный недуг! Я чувствую, Боже: мне тяжко здоровье; С ним жизни
Тихий вечера час. Свет зари на закате угас. Всею ширью река Отражает в себе облака, Отражает леса, Отражает судов паруса, — А на той стороне Сосны темные видятся мне; Огоньки там горят, — Рыбаки
В поход мы рядились; все прихоти — в пламень, А сабли на отпуск, коней на зерно; — О, весело шаркать железом о камень И думать: вот скоро взыграет оно! Вот скоро при взмахе блеснет
Я знал тебя, когда в сем мире Еще ребенком ты была И, став поэтов юных в клире, Перстами детскими на лире Аккорды первые брала. Потом девицею-мирянкой Являлась ты в семье людской, Но света лживою