Я всей душой к жене привязан; Я в люди вышел… Да чего! Я дружбой графа ей обязан, Легко ли! Графа самого! Делами царства управляя, Он к нам заходит, как к родным. Какое счастье! Честь
Как, Лизетта, ты — В тканях, шелком шитых? Жемчуг и цветы В локонах завитых? Нет, нет, нет! Нет, ты не Лизетта. Нет, нет, нет! Бросим имя это. Кони у крыльца Ждут Лизетту ныне; Самый
Ах, маменька, спасите! Спазмы, спазмы! Такие спазмы — мочи нет терпеть… Под ложечкой… Раздеть меня, раздеть! За доктором! пиявок! катаплазмы!.. Вы знаете — я честью дорожу, Но… больно так, что лучше б не родиться!..
Я дружен стал с нечистой силой, И в зеркале однажды мне Колдун судьбу отчизны милой Всю показал наедине. Смотрю: двадцатый век в исходе, Париж войсками осажден. Все те же бедствия в народе, — И
Страстно на ветке любимой Птичка поет наслажденье; Солнцем полудня палима, Лилия дремлет в томленьи. Страстно на ветке любимой Птичка поет наслажденье. Полузакрыты мечтами Юной красавицы взоры. Блещут на солнце, с цветами, Кружев тончайших узоры.
В моей частичке de знак чванства, Я слышу, видят; вот беда! «Так вы из древнего дворянства?» Я? нет… куда мне, господа! Я старых грамот не имею, Как каждый истый дворянин; Лишь родину любить умею.
Будь верен мне, приятель мой короткий, Мой старый фрак, — другого не сошью; Уж десять лет, то веничком, то щеткой, Я каждый день счищаю пыль твою. Кажись, судьба смеется надо мною, Твое сукно съедая
В продажу негров через море Вез португальский капитан. Они как мухи гибли с горя. Ах, черт возьми! какой изъян! «Что, — говорит он им, — грустите? Не стыдно ль? Полно хмурить лбы! Идите кукол
Вот солнышко в поле зовет нас с тобою; В венке из цветов удаляется день… Идем же, товарищ мой, — бывший лозою, — Пока не сгустилась вечерняя тень. Давал ты напиток волшебный… Который? Веселье в
Я счастлив, весел и пою; Но на пиру, в чаду похмелья, Я новых праздников веселья Душою планы создаю… Головку русую лаская, Вином бокалы мы нальем, Единодушно восклицая: «О други, сызнова начнем!» Люблю вино, люблю