Павел Катенин
Из Бюргера Ольгу сон тревожил слезный, Смутный ряд мечтаний злых: «Изменил ли, друг любезный? Или нет тебя в живых?» Войск деля Петровых славу, С ним ушел он под Полтаву: И не пишет ни двух
Не слышно шуму городского, В заневских башнях тишина! И на штыке у часового Горит полночная луна! А бедный юноша! ровесник Младым цветущим деревам, В глухой тюрьме заводит песни И отдает тоску волнам! «Прости, отчизна,
(Куплеты, сложенные от скуки в дороге) Тоскуя — полосою длинной, В туманной утренней росе, Вверяет эху сон пустынный Осиротелое шоссе… А там вдали мелькает струнка, Из-за лесов струится дым: То горделивая чугунка С своим
О чем, о чем в тени ветвей Поешь ты ночью, соловей? Что песнь твою к подруге милой Живит огнем и полнит силой, Колеблет грудь, волнует кровь? Живущих всех душа: любовь. Не сетуй, девица-краса! Дождешься
Вот старая, мой милый, быль, А может быть, и небылица; Сквозь мрак веков и хартий пыль Как распознать? Дела и лица — Все так темно, пестро, что сам, Сам наш исторьограф почтенный, Прославленный, пренагражденный,
Отечество наше страдает Под игом твоим, о злодей! Коль нас деспотизм угнетает, То свергнем мы трон и царей. Свобода! Свобода! Ты царствуй над нами! Ах! лучше смерть, чем жить рабами, — Вот клятва каждого
Сонет Громада тяжкая высоких гор, покрытых Мхом, лесом, снегом, льдом и дикой наготой; Уродливая складь бесплодных камней, смытых Водою мутною, с вершин их пролитой; Ряд безобразных стен, изломанных, изрытых, Необитаемых, ужасных пустотой, Где слышен
На голос: Веселяся в чистом поле Вспомним, братцы, россов славу И пойдем врагов разить! Защитим свою державу: Лучше смерть — чем в рабстве жить. Мы вперед, вперед, ребята, С богом, верой и штыком! Вера
Как рыбарь в море запоздалый Среди бушующих змбей, Как путник, в час ночной, усталый В беспутной широте степей, — Так я в наземной сей пустыне Свершаю мой неверный ход. Ах, лучше ль будет мне,
Уж солнце клубом закатилось За корбы1 северных елей, И что-то белое дымилось На тусклом помосте полей. С утесов, шаткою стеною, Леса над озером висят И, серебримые луною, Верхи иглистые торчат Гряды печальной бурелома2: Сюда