Нет, право, эта жизнь скучна, Как небо серое, бесцветна, Тоской сжимает грудь она И желчь вливает неприметно; И как-то смотрится кругом На все сердитей понемногу, И что-то ничему потом Уже не верится — ей-богу!
За днями идут дни, идет за годом год — С вопросом на устах, в сомнении печальном Слежу я робко их однообразный ход. И будто где-то я затерян в море дальнем — Все тот же
Смеркаться начинает, Уж звезды надо мной, — И вот мы подъезжаем К заставе городской. Дома стоят рядами, Огонь мелькает в них, — И стук от экипажей Несется с мостовых. Вся скука городская Приходит мне
И день и ночь, дитя мое, Я занят мысленно тобою; Ищу уныние твое Рассеять любящей рукою. Невольно взгляда твоего Я вспоминаю выраженье И голос слов твоих, его Неуловимое значенье: Я узнавать в тебе привык
Горы спят под дымкой Легкого тумана, И волной ленивой Звучно льется Лана. Месяц лучезарный Светит на вершины, Тянутся безмолвно Темные долины. В синеве небесной Звезды блещут ясно; Ветер притаился, Ночь лежит безгласно. Думы возникают,
Россия тягостно молчала, Как изумленное дитя, Когда, неистово гнетя, Одна рука ее сжимала; Но тот, который что есть сил Ребенка мощного давил,- Он с тупоумием капрала Не знал, что перед ним лежало, И мысль
Ночь была прозрачна: Мирный блеск луны, Синей мглы мерцанье, Кротость тишины… Нашей старой ивы Не качался лист И висел безмолвно — Свея и серебрист. Думала я долго: Жив ли милый мой? Что-то он не
Вхожу я в церковь — там стоят два гроба, Окружены молящимися оба. Один был длинный гроб, и видел в нем Я мертвеца с измученным лицом, С улыбкою отчаянья глухого, И кости лишь да кожа
Мой друг, твой голос молодой Отводит душу, сердце греет, И призрак пал передо мной, И дух уныния слабеет. А есть с чего сойти с ума Или утратить силу веры — Так зверств и подлостей
Я поздно лег, усталый и больной, Тревожимый моей печальной жизнью; Но тихо сон сомкнул мои глаза… И вот внезапно я себя увидел Среди ее семьи. Кругом стола Мы все в большой сидели зале, Она