Николай Гумилев. «Кате Кардовской»
Акростих Когда вы будете большою, А я — негодным стариком, Тогда, согбенный над клюкою, Я вновь увижу Ваш альбом, Который рифмами всех вкусов, Автографами всех имен — Ремизов, Бальмонт, Блок и Брюсов — Давно
Николай Гумилев. «Брюсов и Сологуб»
Беда пришла для символиста: Брюсов Решил: «Теперь мне Северянин люб». Юдоль печали Федор Сологуб Сказал: «И я не из породы трусов». Однако столько ж минусов, как плюсов, В афере этой; с молоком у губ
Николай Гумилев. «Надпись на книге «Эмалей и камей» М. Л. Лозинскому»
Как путник, препоясав чресла, Идет к неведомой стране, Так ты, усевшись глубже в кресло, Поправишь на носу пенсне. И, не пленяясь блеском ложным, Хоть благосклонный, как всегда, Движеньем верно-осторожным Вдруг всунешь в книгу нож…
Николай Гумилев. «Носорог»
Видишь, мчатся обезьяны С диким криком на лианы, Что свисают низко, низко, Слышишь шорох многих ног? Это значит — близко, близко От твоей лесной поляны Разъяренный носорог. Видишь общее смятенье, Слышишь топот? Нет сомненья,
Николай Гумилев. «Пропавший день»
Всю ночь говорил я с ночью, Когда ж наконец я лег, Уж хоры гремели птичьи, Уж был золотым восток. Проснулся, когда был вечер, Вставал над рекой туман, Дул теплый томящий ветер Из юго-восточных стран.
Николай Гумилев. «Я рад, что он уходит, чад угарный»
Я рад, что он уходит, чад угарный, Мне двадцать лет тому назад сознанье Застлавший, как туман кровавый очи Схватившемуся в ярости за нож; Что тело женщины меня не дразнит, Что слово женщины меня не
Николай Гумилев. «Я всю жизнь отдаю для великой борьбы»
Я всю жизнь отдаю для великой борьбы, Для борьбы против мрака, насилья и тьмы. Но увы! Окружают меня лишь рабы. Недоступные светлым идеям умы. Они или холодной насмешкой своей, Или трусостью рабской смущают меня,
Николай Гумилев. «Крест»
Корней Иванович Чуковский, вот, Попал я к босоногим дикарям, Кормлю собой их я и повар сам — Увы, наверно выйдет стих урод. Корней, меня срамите Вы. Иона Верней нашел приют, средь рыбья лона! А
Николай Гумилев. «Любовь весной»
Перед ночью северной, короткой, И за нею зори — словно кровь, Подошла неслышною походкой, Посмотрела на меня любовь… Отравила взглядом и дыханьем, Слаще роз дыханьем, и ушла В белый май с его очарованьем, В
Николай Гумилев. «Естество»
Я не печалюсь, что с природы Покров, ее скрывавший, снят, Что древний лес, седые воды Не кроют фавнов и наяд. Не человеческою речью Гудят пустынные ветра, И не усталость человечью Нам возвещают вечера. Нет,