Марине Цветаевой Я их узнал, гуляя вместе с ними. Их было много, я же шел с одной. Она одна спала в пыли со мной, И я не знал, какое дать ей имя. Она похожа
Из цикла «Париж» Закат сиял улыбкой алой. Париж тонул в лиловой мгле. В порыве грусти день усталый Прижал свой лоб к сырой земле. И вечер медленно расправил Над миром сизое крыло… И кто-то горсть
Из цикла «Amori amara sacrum» Пройдемте по миру, как дети, Полюбим шуршанье осок, И терпкость прошедших столетий, И едкого знания сок. Таинственный рой сновидений Овеял расцвет наших дней. Ребенок — непризнанный гений Средь буднично-серых
На пол пала лунная тень от рамы, Горько в теплом воздухе пахнут травы, Стены низкой комнаты в тусклом свете Смутны и белы. Я одежды сбросила, я нагая Встала с ложа узкого в светлом круге,
Из цикла «Война» М. В. Сабашниковой Томимый снами, я дремал, Не чуя близкой непогоды; Но грянул гром, и ветр упал, И свет померк, и вздулись воды. И кто-то для моих шагов Провел невидимые тропы
Посвящение на книге «Эрос» В моей крови — слепой Двойник. Он редко кажет дымный лик, — Тревожный, вещий, сокровенный. Приникнул ухом… Где ты, пленный? И мысль рванулась… и молчит. На дне глухая кровь стучит…
Так странно, свободно и просто Мне выявлен смысл бытия, И скрытое в семени «я», И тайна цветенья и роста. В растенье и в камне — везде, В горах, в облаках, над горами И в
Из цикла «Алтари в пустыне» Так силы небесные нисходят и всходят, простирая друг другу золотые бадьи. (Иоганн Гете) Звенят Весы и клонят коромысла. Нисходит вниз, возносится бадья… Часы идут, сменяя в небе числа, Пути
Из цикла «Блуждания» Мой пыльный пурпур был в лоскутьях, Мой дух горел: я ждал вестей, Я жил на людных перепутьях, В толпе базарных площадей. Я подходил к тому, кто плакал, Кто ждал, как я…
Ты из камня вызвал мой лик, Ты огонь вдохнул в него божий. Мой двойник — Он мне чужд, иной и похожий. Вот стоит он — ясен и строг, И его безликость страшна мне. Некий