Иван Бунин. «Сумерки»
Все — точно в полусне. Над серою водой Сползает с гор туман, холодный и густой, Под ним гудит прибой, зловеще разрастаясь, А темных голых скал прибрежная стена, В дымящийся туман погружена, Лениво курится, во
Иван Бунин. «Еще от дома на дворе»
Еще от дома на дворе Синеют утренние тени, И под навесами строений Трава в холодном серебре; Но уж сияет яркий зной, Давно топор стучит в сарае, И голубей пугливых стаи Сверкают снежной белизной. С
Иван Бунин. «Взойди, о Ночь, на горний свой престол»
Взойди, о Ночь, на горний свой престол, Стань в бездне бездн, от блеска звезд туманной, Мир тишины исполни первозданной И сонных вод смири немой глагол. В отверстый храм земли, небес, морей Вновь прихожу с
Иван Бунин. «Вот знакомый погост у цветной Средиземной волны»
Вот знакомый погост у цветной Средиземной волны, Черный ряд кипарисов в квадрате высокой стены, Белизна мавзолеев, блестящих на солнце кругом, Зимний холод мистраля, пригретый весенним теплом, Шум и свежесть валов, что, как сосны, шумят
Иван Бунин. «Пантера»
Черна, как копь, где солнце, где алмаз. Брезгливый взгляд полузакрытых глаз Томится, пьян, мерцает то угрозой, То роковой и неотступной грезой. Томят, пьянят короткие круги, Размеренно-неслышные шаги, — Вот в царственном презрении ложится И
Иван Бунин. «Океаниды»
В полдневный зной, когда на щебень, На валуны прибрежных скал, Кипя, встает за гребнем гребень, Крутясь, идет за валом вал, — Когда изгиб прибоя блещет Зеркально-вогнутой грядой И в нем сияет и трепещет От
Иван Бунин. «Призраки»
Нет, мертвые не умерли для нас! Есть старое шотландское преданье, Что тени их, незримые для глаз, В полночный час к нам ходят на свиданье, Что пыльных арф, висящих на стенах, Таинственно касаются их руки
Иван Бунин. «На пути под Хевроном»
На пути под Хевроном, В каменистой широкой долине, Где по скатам и склонам Вековые маслины серели на глине, Поздней ночью я слышал Плач ребенка — шакала. Из-под черной палатки я вышел, И душа моя
Иван Бунин. «Иаков»
Иаков шел в Харан и ночевал в пути, Затем что пала ночь над той пустырей древней. Царь говорит рабам: «Вот должен друг прийти. Гасите все огни, — во мраке мы душевней». Так повелел господь
Иван Бунин. «Троица»
Гудящий благовест к молитве призывает, На солнечных лучах над нивами звенит; Даль заливных дугой в лазури утопает, И речка на лугах сверкает и горит. А на селе с утра идет обедня в храме: Зеленою