Кто среди всех богинь Высшей хвалы достоин? Ни с одной я не спорю, Но одной лишь воздам ее, Вечно изменчивой, Вечно новой, Странной дочери Зевса, Самой любимой, — Фантазии. Ибо отец Всякую прихоть, —
Тебе, поэт, вверяем долг священный Идти в искусстве новыми путями: Покорно шествуй мерными стопами, Куда зовет наш опыт многоценный. Ведь если дух неистов вдохновенный, Нам либо обуздать его цепями; Пусть совершенными дарит трудами, Хотя
Постоял немало мой корабль груженый, Дожидаясь ветра, с давними друзьями Я топил в вине свою досаду Здесь, у взморья. И друзья, вдвойне нетерпеливы, Мне сказали: «Мы ли не желаем Дальних странствий другу? Изобилье Благ
«Мы, любители клубнички, Ищем, кто твоя зазноба, Сколько дядей приобрел ты, А верней сказать, вы оба? Ибо то, что ты влюбился, Видно с первого же взгляда. Ни что ты любим — вот это Нам
Певец, любимый повсеместно, Я крысолов весьма известный, И в этом городе с моим Искусством впрямь необходим. Хоть крыс тут водится — дай боже, Да и хорьков как будто тоже, — Мне стоит только заиграть,
Сверху сумерки нисходят, Близость стала далека, В небе первая восходит Золотистая звезда. Все в неверность ускользает, Поднялась туманов прядь, Сумрак темный отражает Озерная сонно гладь. Вот с восточного предела Ожидается луна. С ивой стройною
Покидаю домик скромный, Где моей любимой кров. Тихим шагом в лес огромный Я вхожу под сень дубов. Прорвалась луна сквозь чащи: Прошумел зефир ночной, И, склоняясь, льют все слаще Ей березы ладан свой. Я
Кто вольной пташке прикажет Не петь, облетая поля? И кто запретит трепыхаться Овце под рукой стригаля? Когда мне шерсть остригают, Я разве бываю сердит? Сержусь я лишь, если цирюльник Испортит стрижкой мой вид. И
Он «Пора, — сказал себе. — Простись…» Без слез я думал обойтись, Но сердце робости полно, Чело печально и темно, Душа пуста, и в ней простор Слезам, туманищим мой взор… Была разлука холодна, Я
Твореньем мастера пленен, Я вижу то, что сделал он; А глядя на свои поделки, Одно я вижу — недоделки… Перевод: Б. Заходера