Здесь над людьми везде царят Уставленные кем-то сроки, А если люди проглядят, Возмездья сроков так жестоки! Ах, если б можно было жить, Как ангелы живут беспечно, О малых сроках не тужить, К великим устремляться
Я из училища пришел, И всю домашнюю работу Я сделал: сам я вымыл пол, Как делаю всегда в субботу. Я мыл, раздевшись догола, А мать внимательно следила, Чтоб пол был вымыт добела. Порой ворчала
Свободный ветер давно прошумел И промчался надо мною, Долина моя тиха и спокойна, — А чуткая стрела Над гордою башнею возвышенного дома Все обращает свое тонкое острие К далекой и странной области Мечты. Уже
Эта странная труппа актеров и актрис Ставит зачем-то пьесы одна другой хуже. Смотреть на них досадно и жалко их вчуже. Взяли бы лучше в горничные этих актрис. Ведь из клюквы никто не сделает барбарис,
Березка над морем На высокой скале Улыбается зорям, Потонувшим во мгле. Широко, широко Тишина, тишина. Подь скалою глубоко Закипает волна. О волны! о зори! Тихо тающий сон В вашем вечном просторе Над скалой вознесен.
Не можешь ты понять, что сталось вдруг со мной, И смотришь на меня, качая головой. Ты прав, — уж я не та, совсем не та, что прежде. Мой звонкий смех теперь, как прежде, не
В глубокий час молчания ночного Тебе я слово тайное шепну. Тогда закрой глаза и снова Увидишь ты мою страну. Доверься мне опять, иди за мною, На здешний мир не поднимая глаз, Пока, объятый тихой
Ты не весел и не болен, Ты такой же, как и я, Кем-то грубо обездолен В дикой схватке бытия. У тебя такие ж руки, Как у самых нежных дам, Ими ты мешаешь муки С
Забыв о родине своей, Мы торжествуем новоселье, — Какое буйное весепье! Какое пиршество страстей! Но все проходит, гаснут страсти, Скучна веселость наконец; Седин серебряный венец Носить иль снять не в нашей власти. Все чаще
На меня ползли туманы Заколдованного дня, Чародейства и обманы Выходили на меня, Мне безликие грозили, Мне полуденная мгла Из дорожной серой пыли Вихри зыбкие вила. Но таинственное слово Начертал я на земле, — Обаянья