Известно мне: доступен гений Для гласа искренних сердец. К тебе, возвышенный певец, Взываю с жаром песнопений. Рассей на миг восторг святой, Раздумье творческого духа, И снисходительного слуха Младую музу удостой. Когда пророк свободы смелый,
«Что ты, Параша, так бледна?» «Родная! домовой проклятый Меня звал нынче у окна. Весь в черном, как медведь лохматый, С усами, да какой большой! Век не видать тебе такого». «Перекрестися, ангел мой! Тебе ли
Италия, отчизна вдохновенья! Придет мой час, когда удастся мне Любить тебя с восторгом наслажденья, Как я любил твой образ в светлом сне. Без горя я с мечтами распрощаюсь, И наяву, в кругу твоих чудес,
На легких крылышках Летают ласточки; Но легче крылышки У жизни ветреной. Не знает в юности Она усталости И радость резвую Берет доверчиво К себе на крылия. Летит, любуется Прекрасной ношею… Но скоро тягостна Ей
Пусть искатель гордой славы Жертвует покоем ей! Пусть летит он в бой кровавый За толпой богатырей! Но надменными венцами Не прельщен певец лесов: Я счастлив и без венцов, С лирой, с верными друзьями. Пусть
Сначала жизнь пленяет нас: В ней все тепло, все сердце греет И, как заманчивым рассказ, Наш ум причудливый лелеет. Кой-что страшит издалека, — Но в этом страхе наслажденье: Он веселит воображенье, Как о волшебном
Блажен, кому судьба вложила В уста высокий дар речей, Кому она сердца людей Волшебной силой покорила; Как Прометей, похитил он Творящий луч, небесный пламень, И вкруг себя, как Пигмальон, Одушевляет хладный камень. Не многие
К тебе, о чистый дух, источник вдохновенья, На крылиях любви несется мысль моя: Она затеряна в юдоли заточенья, И все зовет ее в небесные края. Но ты облек себя в завесу тайны вечной: Напрасно
Не думы гордые вздымают Страстей исполненную грудь, Не волны невские мешают Душе усталой отдохнуть, — Когда я вдоль реки широкой Скитаюсь мрачный, одинокой И взор блуждает по брегам, Язык невнятное лепечет, И тихо плещущим
(Отрывок из Виргилиевых «Георгик») О Феб! тебя ль дерзнем обманчивым назвать? Не твой ли быстрый взор умеет проникать До глубины сердец, где возникают мщенья И злобы бурные, но тайные волненья? По смерти Цезаря ты