Сказка Жил негде старичок, Убогий мужичок, С женой старушкой. Вот как-то говорит старуха: «Дед, а дед? Как быть-та? Что тебе я дам-от на обед? Вечор последнею ты ужинал краюшкой». Впал дед в тоску, Рвет
(Меньшевистская) У московского почтамта Неустанно каждый день, Тихо шлепая по луже, Грустно бродит чья-то тень. В зал войдет, и писем спросит, И печально отойдет, И до вечера тоскливо От кого-то вести ждет. Ждет и
Злой, рыже-красный клест, взобравшися на елку, Горланит дико и без толку. Про певчего ж дрозда вам разве лишь глухой Решится утверждать, что дрозд певец плохой. Однако некий клест, тупой ценитель пенья, Насчет веселого дрозда
Так повелось, такая мода, Что в этот предвесенний день Все говорят, кому не лень, О воле русского народа. И говорят нам и поют! Но… почему ж все эти годы, Чем больше «воли» нам дают.
«Ну, чем, скажи ты мне, сынок мой не жених?» «Дочь у меня, чай, тож невеста Не из худого теста!» Вот были мужики! И не сошли ведь с места, А дело слажено у них: Едва
Сказка Жил барин, сыто жил, богато, Как жили бары все когда-то. Поместье у него — ну, прямо сущий рай, Добра, достатка — через край: И справа всякая, и живность, и товары, И хлеба полные
В родных полях вечерний тихий звон, — Я так любил ему внимать когда-то В час, как лучи весеннего заката Позолотят далекий небосклон. Милей теперь мне гулкий рев, и стон, И мощный зов тревожного набата:
(Советская панорама) Академия художеств постановила соорудить к десятилетию Октябрьской революции грандиозную панораму «Взятие Зимнего дворца». Панорама будет устроена на круглом дворе Академии художеств. После окончания празднования Октябрьской революции панорама будет демонстрироваться во всех центpax
Власть царская народ держала в нищете, И в нищете и в темноте. Народной темнотой держалось наше горе. Друзья, подумайте о том, что на Руси Люд грамотный — что капля в море. Иного мудрость вся
Помещик прогорел, не свесть конца с концом, Так роща у него взята с торгов купцом. Читателям, из тех, что позлословить рады, Я сам скажу: купчина груб, И рощу он купил совсем не для прохлады,