«При составлении устава рабочие ничто, в общем собрании — все». Слова ликвидаторов. Варшавские фабриканты воспротивились закреплению норм в уставе. («Речь».) Товарищи, уплыл Налим? Со стороны, Однако, слух идет, что будто между вами Пошли теперь
Товарищи, мы видели вчера: В перчатках лайковых кадеты, Офицера и юнкера По Невскому возили эстафеты О том, что сократить рабочих всех пора! Цилиндры, котелки, каракули-жакеты, Собольи муфты и боа… Все дармоеды-«буржуа», Герои кабаков шикарных
«Ты что, как сыч, надулся, Пров? Аль нездоров? Так лезь на печку, грейся». «Ой, женка, ты не смейся! На печь. Зачем на печь? В могилу б лучше лечь». «Да что, скажи ты, вышло?» «Что
С колчаковского аэроплана в красноармейские окопы была сброшена обернутая в прокламации французская булка. Отец служил у «дорогих господ» (Свои харчи и восемь красных в год), А я, малец, был удостоен чести: С сопливым барчуком
«Мой друг! Вы как насчет винца? — Сановник потчевал купца. — Пройдемся, что ли, по единой?.. Так… закусите осетриной Иль балычком… Иль вот икра… А Вы большой чудак, ей-богу! Как это Вы при всех
В промокших дырявых онучах, В лохмотья худые одет, Сквозь ельник, торчащий на кручах, С сумой пробирается дед. Прибилися старые ноги, Ох, сколько исхожено мест! Вот холмик у самой дороги, Над ним — покосившийся крест.
«Вступайте в коммунистическую партию!» Товарищ, ты у грозной грани. Идет последняя борьба. Знай: в этот час на поле брани Твоя решается судьба! Судьбы жестокая секира Сразит того, кто духом слаб: Иль ты — хозяин
Торжественнее письмо купцов, помещиков и дворян Деникину. Из письма видно, какой мир получили бы крестьяне и рабочие, если бы поддались на удочку ласково поющих господ и проиграли гражданскую войну. Ура! Ура! Ура! Ура! Деникин,
Английская эскадра в июне с. г. посетит Ревель (Эстония) и Ригу (Латвия), где останется до половины июля. (Из газет.) В просторах Балтики, средь северных широт, У «вольных» городов, у Ревеля и Риги, Английский бронтозавр
Живу в грязной сербской гостинице, переполненной русскими, бежавшими от большевиков. Стены тонкие, все разговоры слышны. В соседней комнате с утра до ночи гвардейский полковник кого-то убеждает: «Я меньше чем на крепостное право не пойду!»