Демьян Бедный. «Пан Кмита»
Правдивая повесть
Полицмейстер Кмита в Ломже
Был и взяточник и вор.
«Ну, подлец, и костолом же!» —
Шел про Кмиту разговор.
Станислав Адамыч Кмита
Верным был слугой царю.
«Взят рабочий!» — «Морда бита?»
«Точно так!» — «Благодарю!»
Был со всеми одинаков
Полицмейстер боевой:
Русских бил, порол поляков,
Измывался над Литвой:
«Полицейские участки
Не затем, чтоб пустовать! —
Арестуешь для острастки,
Перестанут бастовать!»
После Кмитова ареста
Шла всегда все та же речь:
«Нет на мне живого места!»
«Ох-ти, брат: ни сесть, ни лечь!»
Кмита был, весьма понятно,
У начальства на виду
И отмечен был трикратно
В девятьсот шестом году.
В год осилив «три барьера»,
Не лежал он на боку,
Глядь, взнесла его карьера
Полицмейстером в Баку.
А в Баку, что день, то свары,
Что ни ночь — резня, пожар:
Не армян громят татары,
Так армяне жгут татар.
Кмита крови не гнушался,
Лютым коршуном кружил,
То с татарами якшался,
То с армянами дружил.
А в накладе — те и эти:
Всякий в спину ждет ножа.
Кмита плел искусно сети,
«Честно» родине служа.
Он — слуга богатых классов,
Враг — «рабочей мошкары».
Сам Тагиев и Гукасов
Щедро шлют ему дары.
Он — церковно-православный,
Он — российский дворянин,
Первым пьет бокал заздравный
Ради царских именин.
Кмита — пайщик в общем риске:
Черносотенцам он — свой,
Он в погромной переписке
С Петербургом и Москвой.
Кто сказал, что Кмиты предок?..
Кмита истинный русак!
Ан случилось напоследок,
Что попал русак впросак:
Грянул гром над всей страною!
Революции метла
Вместе с падалью иною
Всю полицию смела.
Кмита прятался сначала.
Дескать, «мы свое вернем!»
Но гроза, увы, крепчала,
Все крепчала с каждым днем.
Дальше — больше, дальше — больше…
Под собой не слыша ног,
Очутился Кмита в Польше,
«Тут спокойней, видит бог!»
Тут паны всю силу взяли.
Кмита к шляхте, пятя грудь:
«Мне пристроиться нельзя ли?
Я ведь тож… не кто-нибудь!»
Дальше вышло, как по нотам.
Золотые Кмите дни.
Кмита польским патриотам
Оказался вдруг сродни.
Он породы именитой.
Подтвердят и не врали:
С предком Кмиты, тоже Кмитой,
Совещались короли.
При таком-то Ягеллоне
Кмита был в большой чести
И самой крулеве Боне
Помогал… постель трясти.
Так иль сяк (пример не редок!),
Был крулевич в Кмиту весь.
Вот какой у Кмиты предок!
Заиграла в Кмите спесь.
Борода у Кмиты сбрита,
А уж ус-то, ус какой!
Польский пан, Станислав Кмита,
Левой крестится рукой.
Пани Кмита располнела,
Расцвела паненка-дочь.
«Еще Польска не сгинела» —
Кмита воет день и ночь.
Не понять: лицо иль маска?
Просто Кмиты не узнать,
Пану Кмите честь и ласка,
Принимает Кмиту знать.
Кмита смотрит гордым взглядом.
Как жупан ему к лицу!
Он командует парадом
Перед сеймом на плацу.
Подражая Кмите-предку,
Кмита всюду тычет нос:
«Скоро ль будем бить соседку?» —
У него один вопрос.
«Мы Москву живой рукою!..
Сил нам, что ль, недостает?»
Эта мысль ему покою,
Да, покою не дает.
Кмита мысль одну лелеет
И во сне и наяву:
«Панство» русских одолеет,
Кмита выедет в Москву.
Кмита весь — в слепой надежде,
Ею только и дыша.
В нем все та же, что и прежде,
Полицейская душа.
Он свои имеет виды.
Кмита мстительно-упрям:
Полицейские обиды
Отомстит он бунтарям!
Новый царь, само собою,
Кмиту вот как наградит! —
Словом, Кмита рвется к бою,
Проживаяся в кредит.
В сейме он грозит «москалям»,
Речи Кмиты — брань одна:
«Мир с Москвою?! Не позвалям!!»
Получилася война.
Сейм шумел, а бились хлопы.
Под снаряды, на штыки,
Из окопов шли в окопы
Горемыки-бедняки.
Дома брошены халупы,
Плачут жены, детвора,
А поляки — вот их трупы
От Двины и до Днепра!
Взяли Киев. Слава! Слава!
Тут и к месту приросли.
А зашел Буденный справа,
Еле ноги унесли.
Бил панов Буденный сбоку,
А пехота дула в тыл.
Пан Пилсудский раньше сроку
Растерял военный пыл.
Кмита мрачно сдвинул брови
С видом грозного бойца:
«Жалко, что ли, хлопской крови?
Надо биться до конца!»
Гад змеею ядовитой
Извивается, шипит.
Пан Пилсудский с паном Кмитой
Вместе ест и вместе спит.
«Бьют, — заплачешь поневоле!»
Стал Пилсудский горевать,
А змея шипит: «Тем боле
Надо, пане, воевать!»
«Не видать нам Украины…
Фронт нам всюду стали рвать…»
«Значит, — снова шип змеиный, —
Надо дальше воевать!»
«И в Литве нас бьют повторно…
Пораженье как скрывать?..»
«Что ж? — змея шипит упорно. —
Значит, надо воевать!»
«За грехи мы все ответим…
Будут хлопы бунтовать!!»
«Хлопы?! Га! Мы с быдлом этим
Вот как будем воевать!»
«Будем?» — «Будем! Вздуем знатно!»
«Значит, Кмита, по рукам!»
*
Если это непонятно,
То — одним лишь дуракам:
Чьи мозги, как липкий клейстер,
Тем осмыслить мудрено,
Что и русский полицмейстер
И Пилсудский — заодно!
Их враги — рабочий с хлопом,
Иль, по-пански, — скот, рабы.
И паны пред «подлым скопом»
Не отступят без борьбы.
Хлопам надо торопиться
(Мой совет не так уж нов) —
Чем с народом русским биться,
Надо бить своих панов!
Братья, крепко в толк возьмите,
Намотав себе на ус:
Мой «рассказ о пане Кмите»
Для панов — не сладкий кус.
Кмита панствует поныне.
Но паны поднимут вой:
Дескать, в сейме и в помине
Нет фамилии такой.
Я панам не дам покою:
Скажет мой правдивый стих,
Под фамилией какою
Кмита прячется у них.
Да один ли только Кмита?
Есть почище образцы.
Едет пан, за паном — свита:
Все такие ж подлецы.
Братья хлопы, злое зелье
Время выполоть сполна.
Шляхте — пир, а вам — похмелье;
Шляхте — жир, а вам — война!
Бьетесь вы панам в угоду,
А ведь счастье — у дверей:
Только панскую породу
Уничтожьте поскорей!
Дата написания: 1920 год
(1 votes, average: 5,00 out of 5)