Куда как надоел элегий современных Плаксивый тон; то ль дело иногда Послушать старичков-рассказчиков почтенных Про молодости их удалые года, — Невольно веришь им, когда, почти с слезою, Они, смотря на нас, качая головою, Насмешливо
1 Все — горы, острова — все утреннего пара Покрыто дымкою… Как будто сладкий сон, Как будто светлая, серебряная чара На мир наведена — и счастьем грезит он… И, с небом слитое в одном
О нет, мне не забыть готического склепа, Где вы покоитесь в порфире и венце, С руками, на груди скрещенными, в лице С застывшей мыслию, недвижные, немые Во мраке мраморы, вы, лики гробовые Почивших королей…
Маститые, ветвистые дубы, Задумчиво поникнув головами, Что старцы древние на вече пред толпами, Стоят, как бы решая их судьбы, Я тщетно к их прислушиваюсь шуму: Все не поймать мне тайны их бесед… Ах, жаль,
Не может быть! не может быть! Она жива!.. сейчас проснется… Смотрите: хочет говорить, Откроет глазки, улыбнется, Меня увидит, обоймет И, вдруг поняв, что плач мой значит, Ласкаясь, нежно мне шепнет: «Какой смешной! о чем
Эти детские глазки Полны счастья и ласки, Так же смело глядят В очи людям прохожим, Как и ангелам божьим, Что над ними кружат. Дата написания: 1858 год
(Мотив Коппе) Ты веришь ей, поэт! Ты думаешь, твой гений, Парящий к небу дух и прелесть песнопений Всего дороже ей, всего в тебе святей? Безумец! По себе ты судишь!.. И Орфей — Была и
Осеннего месяца облик Сквозит в облаках серебром. Стоит одинок на кладбище Пастора умершего дом. Уткнулася в книгу старуха; Сын тупо на свечку глядит; Две дочки сидят сложа руки; Зевнувши, одна говорит: «Вот скука-то, господи
Урала мутного степные берега, Леса, тюльпанами покрытые луга. Амфитеатры гор из сизого порфира, Простые племена, между которых ты Сбирал предания исчезнувшего мира, Далекая любовь, пустынные мечты Возвысили твой дух: прощающим, любящим Пришел ты снова
Бродил я в глубине запущенного сада. Гас красный блеск зари. Деревья без листов Стояли черные. Осенняя прохлада Дышала в воздухе. Случайно меж кустов Открыл я статую: то фавн был, прежде белый, Теперь в сору,