Зажженных рано фонарей Шары висячие скрежещут, Все праздничнее, все светлей Снежинки, пролетая блещут. И, ускоряя ровный бег, Как бы в предчувствии погони, Сквозь мягко падающий снег Под синей сеткой мчатся кони. И раззолоченный гайдук
О, это был прохладный день В чудесном городе Петровом. Лежал закат костром багровым, И медленно густела тень. Ты только тронул грудь мою, Как лиру трогали поэты, Чтоб слышать кроткие ответы На требовательное «люблю!». Тебе
Не хулил меня, не славил, Как друзья и как враги. Только душу мне оставил И сказал: побереги. И одно меня тревожит: Если он теперь умрет, Ведь ко мне Архангел Божий За душой его придет.
Вижу, вижу лунный лук Сквозь листву густых ракит, Слышу, слышу ровный стук Неподкованных копыт. Что? И ты не хочешь спать, В год не мог меня забыть, Не привык свою кровать Ты пустою находить? Не
Александрийские чертоги Покрыла сладостная тень. (А. С. Пушкин) Уже целовала Антония мертвые губы, Уже на коленях пред Августом слезы лила… И предали слуги. Грохочут победные трубы Под римским орлом, и вечерняя стелется мгла. И
Он любил три вещи на свете: За вечерней пенье, белых павлинов И стертые карты Америки. Не любил, когда плачут дети, Не любил чая с малиной И женской истерики …А я была его женой. Дата
Ах, дверь не запирала я, Не зажигала свеч, Не знаешь, как, усталая, Я не решалась лечь. Смотреть, как гаснут полосы В закатном мраке хвой, Пьянея звуком голоса, Похожего на твой. И знать, что все
Стройный мальчик пастушок, Видишь, я в бреду. Помню плащ и посошок На свою беду. Если встану — упаду, Дудочка поет: ду-ду! Мы прощались, как во сне, Я сказала: «Жду». Он, смеясь, ответил мне: «Встретимся
Дверь полуоткрыта, Веют липы сладко… На столе забыты Хлыстик и перчатка. Круг от лампы желтый… Шорохам внимаю. Отчего ушел ты? Я не понимаю… Радостно и ясно Завтра будет утро. Эта жизнь прекрасна, Сердце, будь
И время прочь, и пространство прочь, Я все разглядела сквозь белую ночь — И нарцисс в хрустале у тебя на столе, И сигары синий дымок. И то зеркало, где, как в чистой воде, Ты