Андрей Белый. «Трус городов»
В трус городов Рос Гул и глас Некий: — «Я, — Христос Иисус, — С вами здесь Вовеки. Я — гром, Гул… Я — мировой Слом. Я — вас Сомкнул В дом световой Свой».
Андрей Белый. «В вагоне»
(Т. Н. Гиппиус) Жандарма потертая Форма, Носильщики, слезы. Свисток — И тронулась плавно платформа; Пропел в отдаленье рожок. В пустое, раздольное поле Лечу, свою жизнь загубя: Прости, не увижу я боле — Прости, не
Андрей Белый. «В полях»
В далях селенье Стеклами блещет надгорное. Рад заведенье Бросить свое полотерное. Жизнь свою муча, Годы плясал над паркетами. Дымная туча Вспыхнула душными светами. Воля ты, воля: Жизнь подневольная минула. Мельница с поля Руки безумные
Андрей Белый. «Судьба»
Меж вешних камышей и верб Отражена ее кручина. Чуть прозиявший, белый серп Летит лазурною пустыней — В просветах заревых огней Сквозь полосы далеких ливней. Урод склоняется над пей. И все видней ей и противней
Андрей Белый. «Время»
1 Куда ни глянет Ребенок в детстве, Кивая, встанет Прообраз бедствий. А кто-то, древний, Полночью душной Окрест в деревни Зарницы точит — Струей воздушной В окно бормочет: «В моем далеком Краю истают Годины. Кипя,
Андрей Белый. «Отчаянье»
(Е. П. Безобразовой) Веселый, искрометный лед. Но сердце — ледянистый слиток. Пусть вьюга белоцвет метет, — Взревет; и развернет свой свиток. Срывается: кипит сугроб, Пурговым кружевом клокочет, Пургой окуривает лоб, Завьется в ночь и
Андрей Белый. «Гимн солнцу»
Пусть говорят слепцы, что замолчали наши лиры, Пусть говорят слепцы, что смерть нам всем грозит. Что ей повержены гражданские кумиры, Что прежний идеал поруган и разбит. Что средь пустынного, мучительного ада Желанный луч не
Андрей Белый. «Я»
В себе, — собой объятый (Как мглой небытия), — В себе самом разъятый, Светлею светом «я». В огромном темном мире Моя рука растет; В бессолнечные шири Я солнечно простерт, — И зрею, зрею зовом
Андрей Белый. «Кладбище»
Осенне-серый меркнет день. Вуалью синей сходит тень. Среди могил, где все — обман, вздыхая, стелится туман. Береза желтый лист стряхнет. В часовне огонек блеснет. Часовня заперта. С тоской там ходит житель гробовой. И в
Андрей Белый. «Бальмонту»
1 В золотистой дали облака, как рубины, — облака, как рубины, прошли, как тяжелые, красные льдины. Но зеркальную гладь пелена из туманов закрыла, и душа неземную печать тех огней — сохранила. И, закрытые тьмой,