Как нежишь ты, серебряная ночь, В душе расцвет немой и тайной силы! О! окрыли и дай мне превозмочь Весь этот тлен, бездушный и унылый. Какая ночь! алмазная роса Живым огнем с огнями неба в
Из тонких линий идеала, Из детских очерков чела Ты ничего не потеряла, Но все ты вдруг приобрела. Твой взор — открытой и бесстрашней, Хотя душа твоя тиха; Но в нем сияет рай вчерашний И
Тебя не знаю я. Болезненные крики На рубеже твоем рождала грудь моя, И были для меня мучительны и дики Условья первые земного бытия. Сквозь слез младенческих обманчивой улыбкой Надежда озарить сумела мне чело, И
Заря прощается с землею, Ложится пар на дне долин, Смотрю на лес, покрытый мглою, И на огни его вершин. Как незаметно потухают Лучи и гаснут под конец! С какою негой в них купают Деревья
Когда, измучен жаждой счастья И громом бедствий оглушен, Со взором, полным сладострастья, В тебе последнего участья Искать страдалец обречен, — Не верь, суровый ангел бога, Тушить свой факел погоди. О, как в страданьи веры
На утесе там дымится Аутафорт, сложен во прах, И пред ставкой королевской Властелин его в цепях. Ты ли, что мечом и песней Поднял бунт на всех концах? Что к отцу непослушанье У детей вселил
Кровию сердца пишу я к тебе эти строки, Видно, разлуки обоим несносны уроки, Видно, больному напрасно к свободе стремиться, Видно, к давно прожитому нельзя воротиться, Видно, во всем, что питало горячку недуга, Легче и
Утесы. зной и сон в пустыне, Песок да звонкий хрящ кругом, И вдалеке земной твердыне Морские волны бьют челом. На той черте уже безвредный, Не докатясь до красных скал, В последний раз зелено-медный Сверкает
«Я жить хочу! — кричит он, дерзновенный. Пускай обман! О, дайте мне обман!» И в мыслях нет, что это лед мгновенный, А там, под ним — бездонный океан. Бежать? Куда? Где правда, где ошибка?
XLX (LI) Тот богоравный был избран судьбою, Тот и блаженством божественным дышит, Кто зачастую сидит пред тобою. Смотрит и слышит Сладостный смех твой; а я-то несчастный Смысл весь теряю, а взор повстречаю, Лезбия, твой,