Если радует утро тебя, Если в пышную веришь примету, — Хоть на время, на миг полюбя, Подари эту розу поэту. Хоть полюбишь кого, хоть снесешь Не одну ты житейскую грозу, — Но в стихе
Цветы и песни с давних лет В благоухающем союзе; И благовонный Ваш привет Вручил я пристыженной музе. Но ей до Вас так далеко, Что состязанье безрассудно, Ее украсить Вам легко, Ей заслужить венок так
Его императорскому высочеству В. к. Константину Константиновичу Сплывают ледяные своды, Твое явилось через воды Письмо с короной золотой. Ко мне, простившись со столицей, Примчались звучной вереницей Стихи, пропетые тобой. Ужели жизнь опять приветна? Ужель
Роящимся мечтам лететь дав волю К твоим стопам Тебя никак смущать я не дозволю Любви словам. Я знаю, мы из разных поколений С тобой пришли, Несходных слов и разных откровении Мы принесли. Перед тобой
Каждое чувство бывает понятней мне ночью, и каждый Образ пугливо-немой дальше трепещет во мгле; Самые отзвуки доступней, даже когда, неподвижен, Книгу держу я в руках, сам пробегая в уме Все невозможно-возможное, странно-бывалое… Лампа Томно
Долго ль впивать мне мерцание ваше, Синего неба пытливые очи? Долго ли чуять, что выше и краше Вас ничего нет во храмине ночи? Может быть, нет вас под теми огнями: Давняя вас погасила эпоха,
С корзиной, полною цветов, на голове Из сумрака аллей она на свет ступила, — И побежала тень за ней по мураве, И пол-лица ей тень корзины осенила; Но и под тению узнаешь ты как
Теснее и ближе сюда! Раскрой ненаглядное око! Ты — в сердце с румянцем стыда, Я — луч твой, летящий далеко. На горы во мраке ночном, На серую тучку заката, Как кистью, я этим лучом
Зреет рожь над жаркой нивой, И от нивы и до нивы Гонит ветер прихотливый Золотые переливы. Робко месяц смотрит в очи, Изумлен, что день не минул, Но широко в область ночи День объятия раскинул.
Только месяц взошел После жаркого дня, — Распустился, расцвел Цвет в груди у меня. Что за счастье — любя, Этот цвет охранять! Как я рад, что тебя Никому не видать! Погляди, как спешу Я