Анна Ахматова. «Словно ангел, возмутивший воду»
Словно ангел, возмутивший воду, Ты взглянул тогда в мое лицо, Возвратил и силу и свободу, А на память чуда взял кольцо. Мой румянец жаркий и недужный Стерла богомольная печаль. Памятным мне будет месяц вьюжный,
Анна Ахматова. «А Смоленская нынче именинница»
А Смоленская нынче именинница, Синий ладан над травою стелется. И струится пенье панихидное, Не печальное нынче, а светлое. И приводят румяные вдовушки На кладбище мальчиков и девочек Поглядеть на могилы отцовские, А кладбище —
Анна Ахматова. «Пусть кто-то еще отдыхает на юге»
Ты опять со мной, подруга осень! Иннокентий Анненский. Пусть кто-то еще отдыхает на юге И нежится в райском саду. Здесь северно очень — и осень в подруги Я выбрала в этом году. Живу, как
Анна Ахматова. «Мужество»
Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет. Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И
Анна Ахматова. «Бессмертник сух и розов»
Бессмертник сух и розов. Облака На свежем небе вылеплены грубо. Единственного в этом парке дуба Листва еще бесцветна и тонка. Лучи зари до полночи горят. Как хорошо в моем затворе тесном! О самом нежном,
Анна Ахматова. «Борис Пастернак»
Он, сам себя сравнивший с конским глазом, Косится, смотрит, видит, узнает, И вот уже расплавленным алмазом Сияют лужи, изнывает лед. В лиловой мгле покоятся задворки, Платформы, бревна, листья, облака. Свист паровоза, хруст арбузной корки,
Анна Ахматова. «Ленинград в марте 1941»
Cardan solaire1 на Меньшиковом доме. Подняв волну, проходит пароход. О, есть ли что на свете мне знакомей, Чем шпилей блеск и отблеск этих вод! Как щелочка, чернеет переулок. Садятся воробьи на провода. У наизусть
Анна Ахматова. «Я окошка не завесила»
Я окошка не завесила, Прямо в горницу гляди. Оттого мне нынче весело, Что не можешь ты уйти. Называй же беззаконницей, Надо мной глумись со зла: Я была твоей бессонницей, Я тоской твоей была. Дата
Анна Ахматова. «Застольная песенка»
Под узорной скатертью Не видать стола. Я стихам не матерью, Мачехой была. Эх! — бумага белая, Строчек ровный ряд. Сколько раз глядела я, Как они горят, Сплетней изувечены, Биты кистенем, Мечены, мечены Каторжным клеймом.
Анна Ахматова. «Ты мог бы мне снится и реже»
Ты мог бы мне снится и реже, Ведь часто встречаемся мы, Но грустен, взволнован и нежен Ты только в святилище тьмы. И слаще хвалы серафима Мне губ твоих милая лесть… О, там ты не